|
|
| |
Пост N: 20
Зарегистрирован: 19.12.06
|
|
Отправлено: 31.05.07 14:48. Заголовок: Re:
It's like I can't think
Without you interrupting me
In my thoughts, in my dreams
You've taken over me
* * *
Я ничтожна. Я никто.
Глоток огневиски обжигает горло. Но я бездумно глотаю янтарную жидкость. Бутылка пуста.
Издевающийся смех разлетающихся по мрамору осколков – они смеются надо мной.
Острая боль в левой руке – в бутылке еще оставалось немного огневиски.
И я не могу.
Смотреть, как густая алая кровь вытекает из прокола в коже, тяжелая капля с глухим всхлипом падает на пол. Еще одна и еще…
А в руку все еще вонзен острый шип битой бутылки, и мои пальцы дрожат.
Я не могу.
Нет сил, нет воли. ОН был прав. Я никто.
Новый приступ смеха. Теперь только осколки окрашены в алый цвет.
Мои колени подгибаются, и я падаю на пол, покрывая тело тонкой сетью царапин. Падаю прямо на смеющиеся осколки.
Дрожь во всем теле – я беспомощна. Не могу даже подняться. Могу только рыдать. Исступленно выть. Слезы смешиваются с криком. Помоги мне…
И тут меня кто-то поднимает, так ласково проводит рукой по волосам, шепчет на ухо... Не понимаю. Перед глазами туман. Это ОН?
А потом черный занавес. Пьеса окончена. Или нет?
Просыпаюсь я уже в больничном крыле. Солнце бесстыдно светит в глаза, голова раскалывается, в левой руке ноющая боль. Меня тошнит.
Я не смогла.
Глаза щиплет от накатившихся слез. А у меня нет сил даже на то, чтобы поднять голову, позволяя им скатить по щекам, оставляя обжигающе соленые дорожки.
- Тише, тише, - теплая рука с нежностью дотрагивается до моего лба, ласково проводит по щекам, плавно закрывает глаза, даруя спасительную темноту. Это не может быть ОН. ОН так не умеет.
Свет уже не кажется мне таким отвратительным, когда я вновь открываю глаза. Чувствую, что кто-то все еще рядом. Поворачиваюсь и не верю. После всего… разве можно?
- Это из-за него, да?
* * *
У меня всегда был идеал мужчины, принц на белом коне.
Теплые руки, ясный взгляд, искренняя улыбка…
Добрый, отзывчивый, нежный, надежный…
Веселый, умный, готовый на все ради меня.
А еще в нем должен был быть изъян, заставляющий не просто любоваться, а любить, до ощущения полета, до кружения головы.
ОН же не обладал ни одним из этих качеств. Кроме последнего.
Сплошные изъяны, клубок противоречий.
Холодные руки, пустые глаза, улыбка лишь для того, чтобы издеваться, насмехаясь.
И красив до невозможности, до дрожи в коленях.
Любила ли я его? Сама не знаю. Да и можно ли назвать любовью это горькое чувство зависимости?
А началось все довольно банально – Джеймс Поттер с уверенной улыбкой на лице пригласил меня на свидание. Это было уже своеобразной традицией. Вместо "здравствуй", "доброе утро" или каких-нибудь еще приветствий он спрашивает, не пойду ли я с ним на свидание.
- Бладжер выбил остатки твоих мозгов, Поттер, если ты думаешь, что я соглашусь.
Я никогда не отличалась вежливостью, а он никогда не обижался на мои слова. Лишь пожимал плечами и уже через мгновение смеялся над чем-нибудь. Или кем-нибудь. А я продолжала свои дела.
Но в тот раз все было по-другому. Он грустно улыбнулся и ушел. А его вечный спутник остался. И с какой-то странной удовлетворенностью окинул меня взглядом.
- Чего пялишься, Блэк?
Грубость моего голоса лишь вызвала у него насмешливую улыбку, и он, как и все остальные, вышел из гостиной, направляясь наверно на завтрак. А я осталась дописывать дурацкую работу по истории, смутно ощущая, что все не так. Сердце билось сильнее обычного, меня бросало то в жар, то в холод. Строчки на пергаменте отказывались ложиться ровно.
Сейчас уже можно признаться самой себе, что мне всегда нравился Сириус Блэк. М-м… всегда? Слишком сильное слово. Последние шесть лет, если быть точнее. Сначала странный мальчик с наводящей благоговейный страх фамилией. Блэк… я читала про эту семью, и тогда для меня, девочки из магглов, все его слова, жесты, взгляды означали лишь одно – он меня презирал и ненавидел. За другую кровь, другое происхождение… дурное? Разве? Я гордо вскидывала голову, когда он проходил мимо, но он даже и не замечал меня. Будто я не существовала. Были лишь его друзья. И это злило меня. Меня, которую любили все учителя, с которой хотели дружить все дети, разве можно было не замечать? Если бы он сел на меня, а потом извинился, даже не глядя в мою сторону, и сказал, что просто не увидел, я бы нисколько не удивилась.
Потом, в пятый год моего обучения в Хогвартсе, мне стал оказывать знаки внимания его дружок. Джеймс Поттер, если быть точнее. Парень, готовый на все, чтобы привлечь к своей персоне внимание и популярность. Его всегда было слишком много. Поттер, Поттер, Поттер! Одноклассники говорили о нем, учителя говорили о нем, он сам наверняка много про себя говорил. Еще бы, лучший ученик, душа компании, великолепный игрок в квиддич. Меня же тошнило от одного его вида.
Но не могла не смотреть, хотя бы потому, что он был неразлучен с НИМ. Больше не было странного мальчика, привлекавшего своей неоднозначностью (еще бы, Блэк в Гриффиндоре). Был только невероятно красивый парень с надменной улыбкой на лице. Далекая холодная звезда, яркий свет которой, словно бабочку огонь, манил меня.
Нравился, манил, привлекал… Можно сказать, я была даже влюблена в него, с такой небрежной улыбкой носящего звание ловеласа. Смешно, в семнадцать лет… Но он таким и казался. Девушки томно вздыхали, только он появлялся в комнате, парни завидовали, с ненавистью говоря, что он бегает за каждой юбкой. Сириус Блэк бегает за девушками? Не смешите меня! Это все девчонки висли на нем, шептались и хихикали, когда он проходил мимо, не глядя ни на кого, как всегда. Ему было глубоко плевать на них всех, и этим он еще больше привлекал меня.
И вот после того случая, я стала замечать, что Блэк и Поттер ссорятся. Они, неразлучники, почти что братья, постоянно спорили. Поттер ходил напряженный, нахмуренный, а Сириус... Он вечно втирал ему что-то, от чего они оба мрачнели и потом подолгу друг друга сторонились.
Что-то было не так.
На очередном матче по квиддичу Сириус, как всегда, стоял у самого края трибуны. Но никакого привычного веселья в нем не было. Он не кричал слова поддержки Поттеру и его команде, не поносил противников. Просто смотрел вперед, со скукой наблюдая за игрой. А я, как всегда, стояла позади и смотрела. Нет, не на игру. На него. Что-то в нем было такое… Не могу описать, но я хотела его разгадать.
И он, видимо, почувствовал мой назойливый взгляд и повернулся. А я была настолько растеряна, что даже не додумалась быстро повернуться в другую сторону.
Он был удивлен, и его серые глаза на секунду вспыхнули… ненавистью, презрением? Но потом, я отлично помню, как его губы медленно изогнулись в улыбке. Он был доволен. А я не понимала, и лишь смущенно опустила глаза. Как же это было не похоже на меня. Я была в шоке от самой себя, ненавидела за эту слабость.
Что-то явно было не так.
Я не могла понять, чем вызван такой неподдельный интерес к моей персоне, но он не сводил с меня глаз всю игру и будто все думал о чем-то. А я пыталась отвлечься, разговаривала с ребятами, сидящими вокруг. Мы придумали забавную кричалку и поддерживали наших игроков. Я старалась не смотреть в ЕГО сторону, но не могла не ощущать его взгляд. Оценивающий задумчивый взгляд.
Никого не удивило, что Гриффиндор победил, и мы всей гурьбой отправились в гостиную, праздновать. Ребята притащили сливочного пива, он с друзьями совершил набег на столовую. И вот уже вечеринка по случаю победы шла полным ходом. Всюду смех, крики, поздравления. Меня окружили девчонки и стали взахлеб обсуждать детали матча. А вернее, звезду матча. Опять Джеймс Поттер. Но в данный момент это меня нисколько не раздражало, напротив, я могла лишь невпопад отвечать на восторженные реплики, кивать и улыбаться. Больше ни на что я не была способна. Его взгляд становился все настойчивей, он жег меня словно огнем. Одна из подруг спросила, отчего я так покраснела, и это стало последней каплей. Я сказала, что мне жарко и выбежала из гостиной.
Меня била дрожь, когда я услышала позади себя еще один скрип портрета. И сразу – неторопливые шаги. Я чувствовала, что это он идет за мной. Хотелось побежать, но это было бы глупо. Я не понимала, что происходит, что со мной. Разве это я?
Не помню, как он остановил меня, не помню, что говорил. Да и говорил ли?
Не помню, как оказалась стоящей спиной к стене, а он передо мной.
Помню шорох моей мантии под его руками, его пустые глаза и губы в миллиметре от моих. Чувствовала его дыхание, хотя сама я забыла, как дышать.
Я ждала. Когда он, наконец, коснется, прекратит это все. Я изнемогла от желания, от его близости.
Но он продолжал мучить меня… Ждал, когда я сорвусь. В глазах издевка и больше ничего.
И я не выдержала. Рванулась лицом вперед, дотрагиваясь до его губ. И тут же ощутила болезненный толчок. Одной рукой он оттолкнул меня обратно к стене, я почувствовала тупую боль в затылке, но не издала ни звука.
Хотела лишь, чтобы он прекратил это издевательство.
Но стало еще хуже.
Он поцеловал. Едва касаясь, когда я хотела всего сразу. Потом еще и еще. Болезненно легкие, дразнящие поцелуи, но никакой нежности, только едкое чувство ожидания. Я больше не могу!
А потом резкий переход. Целует жадно, настойчиво. Кусает губы, припечатывает мою голову к стене. Мои глаза закрыты, но эти яркие искры вызывают боль в висках. Я хочу…
Все кончилось. Резко и быстро. Но я слышала чьи-то удаляющиеся шаги и видела его довольную улыбку. Не понимала…
А потом он ушел.
* * *
It's like I can't breathe
It's like I can't see anything
Nothing but you
I'm addicted to you
* * *
Он был доволен, я видела улыбку на его лице, но только в первый день. А после он вновь ходил мрачный, недовольный. И, кажется, я догадывалась о причине.
Поттер сторонился меня и не говорил больше с ним. Краем сознания понимала, что это его удаляющиеся шаги я слышала тогда. Ну и что! Так даже было проще, мне надоели его приставания. Но Сириусу не было все равно. И я вновь чувствовала его злость, направленную на меня и только на меня. А еще разочарование. Будто что-то не вышло… у него, не знавшего поражения.
А я не понимала, что происходит со мной.
Я не могла ничего делать без мыслей о нем.
Пасмурное небо цвета его глаз – не могла не смотреть в окно. Забыла про друзей и подруг – можно ли думать о ком-то еще, кроме него?
И нервная дрожь по всему телу, когда он находился по близости.
Помнила каждое его прикосновение, хотела еще… до боли.
И боялась этого.
Не знаю, сколько прошло времени. Неделя, месяц, год… Дни и ночи были неразличимыми, окрашенными в сплошной серый цвет… его глаз.
А все постепенно возвращалось в привычное русло. Они помирились. Снова повсюду был слышен громкий смех Поттера, а на его губах вновь появлялась улыбка, от которой напрочь сносило голову, рвались хрупкие нити сознания, и хотелось лишь одного…
Но я снова превратилась для него в предмет окружающей обстановки. Деталь интерьера, которую можно и не замечать. Влилась в общую безликую массу, не представляющую для него никакого интереса.
Но в этот раз было куда хуже. Раньше Поттер досаждал меня своим вниманием, хоть изредка направляя этим его взгляд на меня. Досадливый взгляд, презрительный, но все же обращенный ко мне. Теперь же не было и этого. Иногда мне начинало казаться, что не было того поцелуя в темном коридоре, но долго болевшая шишка на затылке говорила об обратном. Тогда что это было? Внезапная вспышка симпатии, о которой тут же можно было забыть? Я не понимала…
Он не имел права так поступать со мной, игнорируя, подвергая полному равнодушию. Хотя нет, у Сириуса Блэка было право на все. И это убивало меня. Пусть ненавидит, презирает, но чувствует хоть что-то ко мне.
Как этого добиться? Ответ пришел моментально…
Сама идея казалась омерзительной, но я знала, что это единственная возможность.
И с той минуты я улыбалась, приветливо и дружелюбно, почти что искренне. Улыбалась Джеймсу Поттеру.
Протягивая ему весы во время урока Зельеварения, вручая ему его работу по Трансфигурации – я как всегда раздавала их по просьбе МакГонагалл – улыбалась ему при любом случае.
Он таял. Стена, что он возвел между нами после того случая, становилась все тоньше и тоньше от каждого моего слова, обращенного к нему, от каждого легкого прикосновения рукой.
Не знаю, замечал ли он моих быстрых взглядов в сторону его друга. Наверняка нет. А улыбка на моих губах становилась по-настоящему искренней, когда я видела, как Сириус смотрит на меня с неподдельной яростью. Он смотрел на меня!
Я как безумная радовалась этому. Сейчас уже можно признать, что все это было просто отвратительно до омерзения. Сириус Блэк – моя навязчивая идея, чертов тотем, на который я готова была молиться.
Но тогда я будто не замечала, во что превращаюсь. Ходила окрыленная тем, что смогла разрушить его безразличие ко мне. Внушала себе, что мы поменялись ролями и теперь веду я. Я - хозяйка положения.
Поттер был без ума от меня, и это так злило Сириуса. Пару раз мы с Джеймсом гуляли возле озера. Он что-то говорил, но я не слушала, думая лишь о том, что Блэк остался один. Без своего друга.
Но я знала, что рано или поздно все должно было достигнуть своего пика. И этот день наступил.
Я, не спеша, направлялась на завтрак. Пара шагов, и вошла бы вместе с остальными в Большой зал. Но кто-то грубо схватил меня за руку, и уже через секунду я оказалась в чулане, где Филч хранил свои швабры и щетки. Было совсем темно, пахло пылью и чистящим порошком. А он с силой сжимал мою руку, и я была уверена, что потом на месте его пальцев останутся лиловые разводы.
- Отпусти меня, мне больно.
Я старалась говорить ровно, но голос предательски дрожал. Наверное, Сириус подумал, что я боюсь, а я просто хотела…
- Какого черта, Эванс?!
Он толкнул меня в глубь чулана, и я едва не упала, споткнувшись обо что-то.
Снова моя спина упиралась в стену, ища хоть какую-то опору. Снова он стоял в дюйме от меня. Но теперь я не могла видеть его лица. Я не видела его, только чувствовала его дыхание, чувствовала его близость.
- Зачем ты это делаешь? – вопрос лишь на секунду повис в воздухе. Ему ведь не требовался мой ответ. – Тебе же не нравится Джеймс. Он тебе никогда не нравился.
Я знала, что его лицо совсем близко, и просто не смогла не протянуть руку и не дотронуться. У него была прохладная кожа, когда мои щеки пылали. Он ведь должен понять…
Он оттолкнул мою руку, и тут же я услышала его тихий смех. Никогда не забуду, как он тогда смеялся: едко, издевательски…
Потом он что-то говорил. Голос был груб и насмешлив, я не понимала ни слова… не хотела понимать. Не обращала внимания на явную издевку, не обращала внимания ни на что. Там были только я и он, и ничего больше не имело в тот момент значения. Я вновь коснулась рукой его лица, нашла губы и коснулась их своими. Я молила, чтобы он ответил, хотела, чтобы он вновь целовал меня до боли в губах, как не целовал меня еще никто.
Странно сравнивать, когда опыта в этом деле было у меня совсем немного. Три парня, три идентичных свидания, заканчивающихся неловким поцелуем на ночь. Робким и немного нежным. Не таким опустошающим и жадным, не дающим шанса на отстранение, воспламеняющим чувства и заставляющим желать большего…
Он ловко расстегивал пуговицы на моей блузке. Мантия уже давно была скинута на пол. А потом…
Маленький центр вселенной, заключенный в его гладком плече, к которому я прижималась ртом, чтобы только не кричать, не издавать ни звука. Обнаженная спина царапалась о шершавую стену. Я слышала его хриплое обрывистое дыхание над ухом.
Я знаю, что это должно было ему нравиться. Всего лишь тонкая пластина деревянной двери отделяла нас от наполненного солнцем холла, по которому, смеясь и беспечно болтая, шли ученики, направляясь на завтрак. Всего лишь тонкая грань отделяла нас от того, чтобы быть уличенными. В любую секунду дверь могла распахнуться, в любое мгновение нас могли услышать… Риск заставлял сердце биться еще быстрее, кровь стремительно неслась по венам, и, кажется, я могла даже почувствовать ее движение.
Голова кружилась, вспышки света под закрытыми глазами раздирали сознание. Я не могла больше дышать.
Кажется, я укусила тогда его плечо. Потому что больше не могла терпеть. Укусила, чтобы только не кричать.
Не помню, что было потом, знаю лишь, что мы так и не сказали друг другу ни слова. Вышли из чулана уже полностью одетые, и я все пыталась поправить свои волосы. В холле никого не было, все определенно уже находились в Большом зале. И он тоже туда направился. Я смотрела, как он лениво вышагивает к распахнутым дверям, как небрежно проводит рукой по волосам, прежде чем войти внутрь. И тут же побежала в другую сторону. Войти вслед за Блэком посреди завтрака – значит собственноручно подписать признание.
Помню, как посреди урока он входил в кабинет, а за ним следовала очередная его пассия. Помню, как парни за задними партами шептались и похотливо глядели ей вслед. "Очередная шлюшка Блэка" – звучало как приговор. И я всегда готова была с ними согласиться.
И что теперь?
Я смотрела в зеркало в туалете первого этажа и не узнавала своего отражения. Губы распухшие, зацелованные, щеки пылали, глаза блестели. На шее покраснение, которое уже к вечеру грозило превратиться в лиловый кровоподтек. Руки дрожали, когда я крутила до предела кран, пока струя воды не стала литься с такой мощью, что брызги отскакивали от гладкой поверхности раковины. Я наполнила ладони ледяной водой и ополоснула лицо, потом еще и еще, до тех пор, пока кожу не стало покалывать от холода. Передние пряди волос полностью намокли, и капли воды стекали на мою мантию. Но я высушилась с помощью заклинания и сразу же пошла на урок.
- Тебя не было на завтраке. Что-то случилось? – звонкий голос моей подруги-когтевранки Жаклин вывел меня из ступора, и только тогда я поняла, что кабинет Древних Рун уже полон учениками. ЕГО не было, он ведь не ходил на Руны...
- Я не очень хорошо себя чувствовала.
- Понятно, – быстро произнесла она и тут же выдала свое коронное выражение лица, говорившее о том, что у нее есть сенсационная новость. - Ты знаешь, Блэк заявился позже всех остальных, довольный как мартовский кот. И, кажется, я догадываюсь, с кем он был…
Она говорила все это таким заговорщическим голосом, и мне казалось, что она все поняла. Я уже начинала проклинать когтевранскую наблюдательность, но оказалось, я все же переоценила ее.
- Мисс Посмотрите-какая-я-красивая не было за учительским столом. Мне уже давно казалось, что между ней и Блэком что-то есть. И как ей не стыдно, он же ее ученик. Хотя… будь на ее месте, я бы уж точно оставляла его после занятий каждый день.
Жаклин захихикала, а я с облегчением вздохнула. Отчего-то я была уверена, что именно ЕМУ в первую очередь не понравится, что кто-то узнает о нас.
А одно это "о нас" заставляло мое сердце биться быстрее обычного.
Потом был урок Истории Магии. Он смеялся, без конца что-то говорил, отбрасывал длинную челку с глаз, а я наблюдала за ним, изредка поглядывая из-за плеча – он сидел на задней парте. Пару раз мы пересекались взглядом, но он тут же отворачивался, обращая внимание лишь на своего драгоценного Джеймса, которого я начинала уже тихо ненавидеть за то, что ему не требуется ничего делать, чтобы быть рядом с НИМ. Очередной обращенный на их парту взгляд был встречен радостной улыбкой Поттера, и все последующее время до звонка я старательно смотрела лишь в свои конспекты.
Кажется, Сириус был недоволен моим пристальным к нему вниманием, поскольку на обеденном перерыве он перехватил меня в одном из коридоров.
Его рука лежала у меня на плече. Холодные пальцы слегка касались шеи. Очередная дыхательная гимнастика – легкие ведь совсем отказываются работать нормально, когда он оказывается поблизости.
- Прекрати пялиться на меня, - он даже позволил себе улыбнуться, и вышло у него так искренне. В очередной раз убедилась, что самая правдивая улыбка – язвительная. – Ты ведь никому не сказала? – я покачала головой. - Умница, - он почти что ласково провел рукой по моей шее. – Никто не должен знать…
"… и особенно Джеймс" – мысленно закончила я его фразу. Кажется, мы поняли друг друга.
Не знаю, чего я ждала, но когда он ушел, чувствовала лишь одно – разочарование. Хотя глупо было на что-то рассчитывать, когда спустя мгновения после того, как он скрылся за поворотом, по коридору под ручку прошлись две первокурсницы. Но я уже не могла без него.
* * *
It's like your a leech
Sucking the life from me
It's like I can't breathe
Without you inside of me
* * *
Это началось в тот вечер, в четверг. Мне не спалось, и я спустилась в гостиную. Еще на лестнице, я заметила его, сидящего в кресле возле камина. Могла любоваться, как блики огня оживляют его бледную кожу, ласкают его свои теплым светом. Но теперь мне не хватало одного лишь любования его персоной. Мне нужен был он целиком, во мне…
Он был слегка навеселе. Губы имели терпкий вкус огневиски, дыхание обжигало. Казалось, я сама пьянела, целуя его. Мои руки торопливо и неумело расстегивали его рубашку, а он стянул с меня сорочку. Это было так дико, неосторожно. Опять то же чувство опасности быть замеченными будоражило нашу кровь. Сейчас я могу уже признать, что именно это и только это нравилось ему во мне. Я не требовала романтики и нежности на шелковых простынях. Мне нужен был только он, ему нужна была доля адреналина…
Мы не разговаривали никогда. Только хриплые стоны, едва сдерживаемые, чтобы не быть услышанными. Иногда мне казалось, что он не со мной, что я всего лишь игрушка для забавы, и больше никто. Но я убеждала себя, что он любит меня. Пусть это не было похоже на те романтичные истории в потрепанных книжках, так любимых моей матерью. Пусть он был груб и равнодушен. Я внушала себе, что он просто не умеет по-другому, это его любовь.
Я была послушна любому его слову. Готова была бросить все, чтобы только быть с ним… хотя бы пару минут. Вспоминаю, и чувствую одно лишь отвращение к себе. Но тогда мне не нужно было ничего больше, чем его близость. Все мои мысли занимал лишь он. Любое время суток – он в моей голове, его глаза, губы, руки…
А единственная его фраза обращенная ко мне – это постоянное предупреждение: "Никто не должен знать".
Он бы мог без меня, но со мной было куда проще. Не надо было тратить время на различную чушь, чтобы склонить к близости. Вот и все… сейчас я это понимаю.
Весь мой мир – парень с ничего не выражающими серыми глазами и насмешливой улыбкой.
И весь этот мир рухнул в одно мгновение.
В тот день я слонялась по коридорам замка. В очередной раз одна. Подруги были обижены на пренебрежение к ним, и мы уже не разговаривали больше недели.
Из приоткрытой двери классной комнаты до меня донесся голос Поттера, хотела уйти, но тут услышала ЕГО.
- Ты достал уже со своей Эванс.
Сириус был зол, я слышала это в его голосе. Хотела увидеть, но, даже открыв пошире дверь, не смогла. Только стулья и парты.
- Почему она так тебе не нравится? Помнишь, как она занималась с отстающими? Рассказывала первокурсникам истории, всегда защищала слабых. Она ведь добрая, хорошая… Лили не такая, как все. Она особенная.
- Чушь все это! Открой глаза, Джеймс! Такая же потаскушка, как все остальные. Ничего не стоит.
Слышала яростный рык Поттера и звук удара.
- Не смей так говорить о ней!
- Ты ведь не знаешь, Джейми, - истеричный смех. – Я трахал Эванс. И знаешь, что самое смешное? Она сама этого хотела. Ей не нужны были даже эти чертовы слова любви, как другим. Иди к ней, предложи перепихнуться. Она не откажет, я тебя уверяю.
Вновь звук удара и вновь этот жуткий смех.
- Она никто. Без воли, просто ничтожество. Она не достойна тебя, Джейми. Ты достоин лучшего.
Я захлопнула дверь, чтобы только не слышать его слов. Но они мелькали у меня в голове, обрастая все новыми оскорблениями… от меня самой. Крик Поттера – кто здесь? – я уже не слышала. Бежала прочь от кабинета, а губы шептали лишь одно: "Я ничтожна. Я никто".
Странно, но, несмотря на туман перед глазами, мысли были четкими и ясными, не то, что все эти дни. Я будто проснулась от кошмарного сна и только сейчас поняла…
Он был прав, чертовски прав.
Ненавижу себя. Как могла поддаться такой слабости, растоптать всю свою гордость ради того, кто только лишь презирает. Придумала сказку про принца, который не умеет любить.
Иллюзия любви, иллюзия близости – разве этого я всегда хотела?
Слабачка.
Где сильная девушка, дающая отпор любому, кто посягнет на ее достоинство? Я сокрушила ее своей одержимостью им.
Ненавижу себя.
* * *
- Это из-за него, да?
Я в отрицании качаю головой. Это из-за меня. Разве можно жить, сознавая свое ничтожество?
- Я отвратительна. Он был прав.
- Не говори так, - у него мягкий голос, и ладони такие теплые, согревающие мои холодные пальцы. – Ты просто ошиблась.
Да, я знаю, что ошиблась. И, прежде всего, в Джеймсе Поттере.
Я сжимаю его ладонь и улыбаюсь, а он слегка краснеет и улыбка появляется на его лице, такая добрая и искренняя. Готова поверить, что такие есть на свете.
- И он ошибся. Глупые вы, - он молчит, а потом протягивает мне кубок с мутной желтоватой жидкостью. – Тебе надо выпить это. У тебя отравление, - он улыбается. – У Лили Эванс алкогольное отравление. И не стыдно?
Я смеюсь, весело и беззаботно. Он умеет вызывать улыбку даже в самой трудной ситуации. За это его все и любят. И Сириус тоже…
Про раненную руку мы забыли. Это ведь была случайность?
Он рассказывает, как все беспокоятся о моем самочувствии, разбавляя скучнейшее повествование о тревоге подруг и учителей смешной историей, приключившейся на завтраке. Его глаза сверкают, когда он видит, как я улыбаюсь, а потом ему приходится уйти. Мадам Помфри говорит, что мне нужен сон. И я засыпаю, только закрываю глаза. И теперь в моем сне нет пустой серой бездны, лишь теплый орешник…
Fin.
|
- участник сейчас на форуме
