ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 22.05.07 14:23. Заголовок: "Дом из льда и молчания" (In the House of Ice and Silence), перевод, автор Spessartine, ТР/СС, мини
Название: "Дом из льда и молчания" (In the House of Ice and Silence). Автор: Spessartine. Ссылка на оригинал: http://community.livejournal.com/hp_literotica/152440.html Разрешение на перевод: получено. Переводчик: rakugan. Бета: ddodo. Рейтинг: PG-13. Пейринг: Том Риддл/Салазар Слизерин. Дисклеймер: все права принадлежат Дж. К. Роулинг. Аннотация: в те десять лет, что прошли между тем, как Том Риддл закончил Хогвартс и начал свое возвышение в роли Темного Лорда, он побывал в Восточной Европе, чтобы расширить свое знание темных искусств. Архивирование: требуется разрешение автора. Отношение к критике: приветствуется.
Жаркая внезапная красота обжигает веки: он улыбается. Том опускает нож, и капли медленно падают на страницу. Лучше бы у него кровь была темная, как чернила. А заклятье меж тем образует собственные пугающие рисунки. Похоже то человека с открытым ртом, то на переполошившихся птиц в зеленом облаке. А еще — на травянистого цвета вихрь в насыщенном влагой грозовом небе. Том и сам пахнет так же: озоном, смутной тоской. Человек, стоящий перед ним, не моргает. Его взгляд похож на расплавленный свинец или на медленно действующий яд. Так учитель помогает ученику познать порок. Под этим взглядом Том вздергивает подбородок, открывая горло — гладкую кожу, полоску черной сорочки. Само совершенство. Тишина накрывает их, будто саваном из тяжелой заплесневевшей ткани. И Том думает — ну, пускай поглядит на меня, пусть посмотрит хорошенько. Но человек, стоящий перед ним, даже ни разу не моргнул. Он совсем не похож на Тома: худой, будто раскаленная проволока, и такой же целеустремленный. Кажется, если бы плоть стала преградой между ним и целью — он бы прожег себе путь сквозь нее, аккуратно и чисто. Он странно неподвижен, и в нем совсем не чувствуется та смутная мощь, что всегда завораживала Тома, пугающее желание, которое он сам скрывает под молчаливой готовностью к атаке и дрожью стального клинка. Но тот человек, что стоит сейчас перед ним, свою мощь уже проявил — и сделал это безжалостно. Том умеет видеть такие вещи. Он стирает с рук пятна мела. Оба молчат. Стены гудят от ударов ветра. Двое просто стоят, рассматривая друг друга, но уже это одно рождает напряжение в камне, в воздухе, в небе. А когда Слизерин наконец делает шаг вперед, плиты пола ломаются под его стопами с таким звуком, с каким сталкиваются ледники. Он входит в круг и останавливается перед Томом. Его пальцы бегут по страницам книги, словно пауки, впивают чернила сквозь бумагу, оставляют темные следы и странные отметины. Улыбается он будто бы дружелюбно, но Том смотрит только в глаза. Их безжалостный блеск скрывает то, о чем не говорится вслух. У Тома пятно чернил на скуле. Ты видишь это. Ты видишь, как вздрагивают его губы, словно он хочет что-то сказать, но потом сдерживается. Они смотрят друг на друга. Блуждающие пятнышки света влетают в ловушку их переплетенных взглядов и сгорают без остатка. Салазар опускает руку. Твердые костяшки пальцев скользят по щеке Тома, по его плечу, задевают воздух. Он спрашивает: — Так что же, это и есть твой миг торжества? Абсолютная искренность Тома превратила бы металл в зеркало. "О, нет, — говорит он, — никоим образом". И Салазар улыбается.
** Крохотная комнатка над лавкой "Борджин и Беркс". Заплесневевшие обои отваливаются от сырости, пышет пыльным жаром плита в углу — пузатое чрево котелком. Том работает здесь ночами, когда лондонский воздух, кажется, совсем не проникает внутрь. Запах книг, древнего знания, знаки мелом на полу, соленая пыль под его начищенными ботинками. Мир зовет его, бьется в окно, но Том давно утратил ту часть себя, которая могла бы поддаться слабости. Два года понадобилось, прежде чем он нашел все необходимое. А потом свет освободил его —
(гул света, словно сердце сжимается; вздох, изгиб губ, агония; другой Том, который в судорогах становится новым существом — с жестокой улыбкой и взглядом, обращенным внутрь)
А иными словами можно было бы сказать так: дорога в лунном свете через лес. Небо в молочных брызгах, земля пропитана тенями сосен. Одежда все еще пахнет паприкой и теплым жирным гуляшом, а еще — филигранным дымом трубочного табака. В крови бродит огонь от крепкого местного пойла, ноги сами спотыкаются о переплетенные корни. Весенняя ночь в лесу. Дым от очагов, на которых готовят еду, кажется серебряным, словно след улитки. Летом здесь живут угольщики, с каждым днем становясь все чернее от сажи. По пути от холма к холму они поют. Осенью сюда еще забредают лесорубы, и под стрехами их хижин селятся дрозды. Но потом на здешние леса опускается зима — словно на радужку глаза надевают линзу. Сейчас глаза года только-только начинают открываться. В сложенной из камней хижине достаточно тихо, чтобы проработать одну ночь. Холодная макушка весны. А другими словами можно было бы сказать и так: взгляд сквозь затянутое паутиной и пылью окно. Юноша, аккуратно нарисовавший мелом круг на полу, — и человек, который в иной жизни мог бы стать его отцом. Мальчишка еще совсем молод: двадцать лет, или около того. Скрытое в нем желание отдается в воздухе кисловатым привкусом. Потом видимое словно осыпается. Том моргает. "Ты ждал меня", — говорит он. Тихо, ровно, гордо. Облако над их головами бельмом наплывает на луну, поверх бельма черными штрихами — полет ночных птиц. Человек, который когда-то был Слизерином, кивает. "Может быть, — говорит он. — Или твоего сына". Он наклоняет голову, и длинные волосы — темные с проседью — рассыпаются по бархату одежды. Концы волос сухие, спутанные, как если бы он только что проснулся от долгого тревожного сна. "Не будет никакого сына", — говорит Том. Он не улыбается в ответ. За него говорит его спокойствие. Скованная железными обручами воля выступает на поверхность, словно всплывает из толщи воды дремлющая змея. Вскипающая полоса колец, изгиб напряженных мышц. Затем лед вновь с шумом смыкается над темной водой, и взгляд Тома опять становится ничего не выражающим и жестким. "В этом нет никакой необходимости. Как ты знаешь". Он коротко улыбается. Гордость мелькает во взгляде и тает, как облачко. Салазар движется по кругу, будто зверь, полы его мантии тянутся по трещинам в деревянном полу. Он ниже ростом, чем ожидал Том, и более жилистый. Как если бы нечто хрупкое закалили до прочности клинка. Когда Салазар отворачивается, он облизывает губы: полоска белых зубов, прерывистое дыхание. Он делает шаг внутрь круга. "Скажи это". Когда обрушиваются скалы, бывает, что земля словно сама тянется им навстречу — взрывом, взметенной пылью. А планеты притягивают к себе материю, и та образует вокруг них ореол, подобный юбке танцовщицы. Салазар похож на них. Он скрывает это под сухостью, прячет металл под личиной камня, но он притягивает Тома к себе, словно узел на шелковой нити, — и знает, что та не порвется. В его глазах Том видит пустоту, которая означает, что Салазар пытается обмануть. Даже сейчас. Что именно хочет скрыть от него этот давно умерший человек? Но Том вежливый мальчик, он не сует нос в чужие дела. "Да, я знаю", — говорит Салазар на парселтанге. Комнату, уставленную зеркалами, полную обманных отражений, было бы легче пройти, чем преодолеть волны этого голоса: предательского, двусмысленного и мягкого-мягкого. Салазар смотрит на ноги Тома в границах мелового круга, на то, как Том стоит, уверенно и нагло, — и смеется, как мог бы смеяться ветер. Как если бы непогода многих столетий не источила его, а только расщепила на стихии: голос — дыхание вихря, волосы — лишайник на старом камне, глаза — пустое небо, белое солнце, легкая и жестокая уверенность. В нем нет той утонченной холодности, за которую так цепляется Том. Но когда Салазар подходит ближе — с улыбкой, еще не совсем погасшей на устах, — Том обнаруживает в нем тревожащую чувственность, какую не ожидал встретить у призрака. (Однако же тот не призрак — во всяком случае, не внутри мелового круга, который закрывается, смыкается все ближе и ближе). Том не вздрагивает, когда пальцы Салазара вкрадчиво касаются его волос, их гладкой, шелковистой, яркой волны, самую чуточку напомаженной (Том и здесь тщеславен, совсем как в школе, где его первые немногие последователи восхищались их красотой). Он не двигается, когда Салазар мягко и медленно ведет у него за ухом подушечкой безымянного пальца. Просто сжимает челюсти, а потом расслабляется. Салазар движется, как змея. А атакует вдвое быстрее. Сначала молниеносное прикосновение языка к губам Тома — он пробует его на вкус и заставляет с силой втянуть воздух сквозь стиснутые зубы. Потом без улыбки прикасается к уголку рта, и Том чувствует на своих губах вкус истлевающей ткани, пыли, власти и крови. Крови, которая пульсирует в нем, взывает к алому току в жилах другого человека, бежит по всему телу сеткой тонких, натянутых, словно струна, искрящихся силой нитей. Он хватается сильными бледными пальцами за плечи Салазара и притягивает того ближе, соприкасаясь с ним всем телом, чтобы они опирались друг на друга. Салазар не сопротивляется. Он прижимается к Тому, словно расправляется тугая пружина. Его пальцы скользят вдоль вен на шее Тома и движутся по его телу так коварно, с такой инопланетной, чуждой чувственностью, что Том не может дышать, он не готов к этому, он ломается (почти). Он целует Салазара Слизерина отчаянно, жестоко, кусая до крови эти тонкие губы. Оба дышат с присвистом, и шепчут тайны в уста друг друга, и переплетают языки, чтобы доказать, что они — одно и то же, одно и то же. Пальцы Салазара цепляются за волосы Тома, потом ослабляют хватку; дергают, закручивают. Сначала Том еще сопротивляется этому медленному погружению в теплую тьму, которая усмирит взбаламученные воды его "я"… А когда отстраняется, то не может дышать и, зажмурившись, прижимается лбом ко лбу Салазара. Его ужасают настойчивые и незнакомые содрогания собственного тела. Он не пытается отказаться от них или бежать, но нужно удивительное большое усилие воли, чтобы открыть глаза — и не отвести взгляд, чтобы дышать так ровно, как только можешь. Он находит непостижимым, что человек, подобный Салазару Слизерину, может так безоговорочно отдаваться мягкому вероломству плоти. Сам Том всегда этого сторонился. Их губы влажны и все еще близки друг к другу. Воздух вокруг дышит. "Пустоцвет", — разочарованно шепчет Салазар. Том презрительно усмехается и стирает носком ботинка меловую линию на полу. "Покойник", — зло шипит он. Но его слова проваливаются в гулкую тишину опустевшей комнаты.
Сумасшедшая образность! Дивные сравнения! Наверное, очень трудный для перевода фик, хоть и маленький. Жаль, что пейринг "чужд", но удовольствие от уровня владения не так даже английским, как русским языком - несомненно.
Sculd Спасибо! да, для меня это был важный момент, очень хотелось адекватно передать перекличку "Disappointing-Dead" в оригинале.
Сехмет Спасибо!
broker Спасибо большое! да, переводить было тяжело, но для меня в этом был своего рода вызов - смогу или нет. Насчет владения русским языком - могло быть и лучше. Я вижу, что можно было сделать гораздо лучше, и профессионал сумел бы. А я пока только учусь. Но я буду стараться :)
Когда перевожу анимехи, потом тоже кажется, что могло быть намного лучше. И эту строчку бы подправил, и ту... Но сразу же вспоминаю, что "лучшее - враг хорошего", и успокаиваюсь. Тут главное саму себя не перемудрить. А язык Ваш красив и чертовски образен, не скромничайте.
Ochen' horoshiy perevod, molodets! Ya prosto znayu Spess vot uje 1.5 goda, vmeste igrali v rolevuhah i vse takoe- i ya znayu kakoi trudnyi dlya perevoda u nee stil'. Neskol'ko raz sama poryvalas' perevesti, no ne reshalas'- ne hotelos' portit' ee fiki perevodami. No u tebya poluchilos', i poluchilos' deistvitel'no ochen' horosho. Osobenno eta pereklichka "disappointing-dead". Tvoi perevod etoi chasti mne ponravilsya daje bol'she chem original. Tol'ko shh, ne govori Spess. :)
Woodra p.s. I prosti za latinicu- klaviatura tol'ko s latinskimi bukvami.
woodra Спасибо огромное! мне очень приятно. Особенно от человека, который знает автора. Мне очень нравятся фики Spessartine, и я бы хотела перевести потом еще несколько, если она разрешит. А этот был настоящим вызовом, пришлось помучиться. Конечно, профессионал сделал бы лучше - но я по крайней мере очень старалась, да и текст того стоит. Спасибо за поддержку!
Великолепный язык написания. И очень сложный. Спасибо переводчику за труд. В отношениях персонажей сквозит холод, что для них характерно. Интересно на этом фоне смотрится огонь еще не увядших порывов Тома.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 20
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
