ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 02.07.07 09:42. Заголовок: "Кукла", драма, слэш, R, ГП/ЛМ, ГП/СС, макси, главы 1- 10, новое от 23.08.07.
Название: Кукла. Автор: Фаина. Бета: Nicole Claire Рейтинг: R Пейринг: ГП/ЛМ, ГП/СС. Жанр: Драма/романс Тип: Слэш. Размер: Макси. Статус: В процессе Диклаймер: Все права на персонажи, сюжеты и прочая - у Дж. Роулинг. Не претендую, не извлекаю. Саммари: Предательство, тайны прошлого, любовь, смерть. Как жить со всем этим и не сойти с ума? И нужна ли победа, купленная такой ценой? Предупреждение: смерть персонажа, сцены жестокости (без фанатизма), АУ по отношению к 7 книге, поскольку фик начат до ее появления.
Гарри Поттер вяло ковырял кусок фирменного пирога Молли Уизли. Чудо из взбитых яиц, сливок, патоки и еще бог его знает чего, осело окончательно, и сейчас больше смахивало на худющий шмат резиновой подошвы, обсыпанный драже и марципаном. Отодвинув подальше тонкий фаянс, Гарри вздохнул - есть не хотелось. Не было аппетита. Раздражало все: нескончаемая трескотня петард, то и дело взмывающих ввысь, свет фонарей, развешанных повсюду, музыка, люди. Особенно люди. Их смех, праздная болтовня, громкие голоса, тщетно старающиеся перекричать Sonorus патлатых колдунов-музыкантов, с каждой минутой все больше действовали на нервы. Черт! Пир во время чумы!
В придачу ко всему новые туфли жутко натирали. Осторожно поджимая пальцы, он слегка пошевелил ногой - раздался писк. Потирая короткую ручонку, на него гневно уставился садовый гном.
Потрясенные невиданным изобилием сосланные за изгородь гномы потихоньку возвращались на родину - то тут, то там вспыхивали мелкие ссоры из-за объедков. Один из них, нахально привалившись прямо к ножке стола, со смаком посасывал здоровенную кость, порыгивая и довольно жмурясь. Гарри, не удержавшись, отвесил ему пинок. Громко вереща, лысый уродец метнулся прочь. Скинув туфли, Гарри с удовольствием вытянул ноги.
* * *
Идея с покупками принадлежала Гермионе и Гарри, поворчав, согласился - надеть было, действительно, нечего.
Легкий ветерок гнал по Диагон-аллее обрывки бумаг и мелкий мусор; широкая мощеная серым камнем улица была почти безлюдна. Немногочисленные прохожие старались держаться в тени, неохотно пересекая открытые пространства; затравленно озираясь, они проворно исчезали в проулках, опустив глаза и втянув голову в плечи.
Исчезли прошлогодние ларьки и палатки, большинство лавочек украшала табличка: «Закрыто», окна были плотно занавешены, кое-какие вообще наглухо заколочены досками крест накрест. Почти на каждом доме красовались министерские плакаты - глянец отливал оттенками кобальта и кармина. На тех, что светлее - рекомендации министерства, на остальных - старые, во много раз увеличенные снимки Упивающихся.
«Скримджер умеет создавать видимость», - отметил Гарри, равнодушно скользнув глазами по тексту.
- Ну, вот мы и пришли, - объявил Хагрид.
Гарри пожал плечами - особой радости по этому поводу он не чувствовал.
Хагрид постучал - никаких признаков жизни. Он постучал еще раз, уже громче.
- Мадам Малкин!
Это подействовало: послышались шаги, легкий скрип, сопение, и… тишина.
- Да мы это, мы, - проворчал Хагрид, чуть подергивая изящную медную ручку.
Дверь немного приотворилась и в щель опасливо выглянула бледная перепуганная физиономия.
Обнаружив нацеленную на них палочку, Хагрид и Гермиона, как по команде, растянули губы в улыбке. Гарри хмыкнув, добавил свою.
Очевидно, она их все же узнала, - лицо немного прояснилось, и щель расширилась. Пара дурацких вопросов, шепотом заданных густо побагровевшему Хагриду (он как-то заказывал здесь белье), и они, наконец, вошли…
- Ах, этот оттенок особенно подходит к вашим глазам, мистер Поттер!
- Угу.
- А эта отлично подчеркивает фигуру, не так ли?
- Угу.
- А вот у этой на редкость удачный крой.
- Угу.
Закутанный в очередной шедевр портновского искусства, Гарри вот уже минут сорок чувствовал себя манекеном.
- Поднимите руки, мистер Поттер.
- Пару шагов, мистер Поттер.
- Повернитесь, пожалуйста, мистер Поттер.
Видимо, спрос на одежду упал, - мадам явно обрадовалась визиту.
- Могу показать вам образцы из новой коллекции, - предложила она, любовно расправляя складки легкого сукна.
Черт, шикарная перспектива! Невольно дернувшись, он поискал глазами Хагрида. Не рискуя сесть на предложенный стул, тот по-прежнему стоял у входа, неловко переминаясь с ноги на ногу, и уныло поглядывая на все возрастающий ворох разноцветного тряпья. Услышав последнюю фразу, полувеликан скис окончательно.
- Ну, ребятки, вы пока тут выбирайте, что надо, а я покамест пройдусь. Тут недалече, - решился он.
- Но, Хагрид…
- Я скоро, - невнятно пробубнил он, торопливо скрываясь в проеме.
Гермиона растерянным взглядом проводила широкую спину.
- Удрал.
- Неудивительно, - буркнул Гарри, решительно хватаясь за пуговицы. - С меня тоже хватит!
- Простите?
- Спасибо, мадам Малкин, мы уже выбрали, - перевела Гермиона.
- Так скоро? - округлились глаза, тщательно подщипанные брови поползли вверх. - Какую же мантию вам предложить?
- Новую! - с чувством ответил Гарри. Завершив, наконец, борьбу с пуговицами, он сердито стягивал с себя пестрое одеяние. Терпение никогда не входило в число его достоинств.
- Вот эту, - вновь пришла на помощь Гермиона, невозмутимо указывая на темно-зеленую мантию.
- Я в ней, как идиот, - поморщился Гарри – и фасон какой-то снейповский.
- Классический, - тактично пояснила мадам и, уловив его сомнение, с готовностью предложила: - Посмотрим другие?
- Нет-нет, сойдет, - испугался Гарри и торопливо обернулся к девушке. - Ну что, пошли?
- Туфли!
Вот настырная! Нормальные кроссовки! И ведь не переспоришь! Гарри нетерпеливо огляделся. Взгляд упал на подставку для обуви.
- И это туда же! - он наобум ткнул пальцем в первую же черную пару – простую, без всяких финтифлюшек. - Ну, теперь все?
Гермиона, наконец, кивнула. Вроде, все.
Пару минут спустя парадная мантия, бережно упакованная в фирменный пакет магазина, уже ждала их на столике. Рядом, в свертке поменьше, - серая сорочка с множеством мелких пуговок, и коробка с обувью, перевязанная изящной ленточкой.
- Тебе нужно заново обновить гардероб, Гарри, - заметила девушка, когда они вышли на Диагон-Аллею, увешанные пакетами.
- Ага, - согласился Гарри.
- И подстричься, - не отставала она.
Гарри вновь отделался кивком, ускоряя шаг.
Вдруг он, опешив, замер - прямо на него, вздернув подбородок, смотрел Люциус Малфой.
У входа напротив, частично загораживая витрину, красовался большущий ядовито-оранжевый плакат.
«Разыскивается особо опасный преступник» - гласил заголовок.
Гарри обернулся к Гермионе.
- Малфой сбежал!
- А ты что, не знал? - удивилась она. – Скипер уже вторую неделю эту тему мусолит.
- Не знал. Хорек был уверен, что его папашу оправдают. И потом еще долго извиняться будут.
- Теперь уже вряд ли, - Гермиона с сомнением покачала головой и выпалила:
- В «Пророке» писали, что он пятерых убил!
- Малфой? - недоверчиво переспросил Гарри, невольно повышая голос. - Убил? В смысле, без палочки - сам?
- Сам, - подтвердила Гермиона. - Есть свидетели.
- Чушь какая! Ты в это веришь?
- Не знаю, я же там не была, - она нетерпеливо перехватила пакеты поудобнее. Треп посреди пустынной улицы казался ей верхом идиотизма. – Пошли, вон Хагрид идет.
Но Гарри не двинулся с места. На лице возникло знакомое упрямое выражение. Гермиона вздохнула.
- Говорят, что Малфоя опознал Мундунгус Флетчер. Его камера оказалась неподалеку, и он своими глазами видел, как Малфой душил охранника. Флетчер перепугался до смерти и притворился спящим.
- А он-то что там делал?
- Гарри! Очнись! – рявкнула она, теряя терпение. - Он уже почти месяц в Азкабане!
Заметив его растерянный вид, Гермиона немного смягчилась и сбавила тон.
- Мундунгус все же попался на краже котлов, - торопливо пояснила она. - При задержании он так достал авроров, что они, недолго думая, отправили его на пару месяцев в Азкабан. Потому-то в министерстве и не назвали свидетеля. Вряд ли Мундунгуса Флетчера можно назвать «источником, заслуживающим доверия», - она перевела дух и уверенно добавила:
- Теперь Малфоя точно ждет поцелуй дементора.
- А разве они не перешли к Волдеморту?
- Ну, откуда я знаю, Гарри! Что ты мне допрос устраиваешь? Надо чаще бывать на собраниях! И вообще, мне кажется, что тебя немного клинит на Малфоях.
- Извини, - он примирительно положил руку на плечо Гермионы. - Просто все это как-то не по-малфоевски... Он ведь еще при Фардже мог запросто откупиться. Зачем ему кого-то убивать, тем более самому? И зачем вообще бежать?
- Из-за Драко, например? - предположила она.
- Да, Хорек облажался. Волдеморт его наверняка по головке не погладит, - задумался Гарри. - Сначала папаша, затем сынок. Не завидую я сейчас Драко Малфою.
- Ну что, выбрали? - выросла перед ними фигура Хагрида.
Билл в черной парадной мантии строгого покроя - образец мужества, Флер в ослепительно-белом платье из тончайших кружев и шелка - воплощение нежности.
«Красавица и Чудовище», - мелькнуло нелепое сравнение.
- Фу, устала, - выдохнула Гермиона, усаживаясь за стол. – Рон мне все ноги оттоптал, - пожаловалась она и, откинувшись на спинку стула, начала быстро-быстро обмахивать себя ладошкой. – Жарко.
Гарри бросил ей сочувственный взгляд – ножка у Рона довольно приличная, - но промолчал: Рон, потный, взъерошенный, но довольный, плюхнулся рядом.
Весь вечер ее красное платье и каштановая грива мелькали в толпе танцующих. Рядом непременно мельтешила огненно-рыжая макушка Рона. Бодро размахивая руками и энергично притопывая, как ему казалось, в такт, Рон зорко поглядывал, что бы никто не ошивался возле Гермионы. Впрочем, смельчаков не находилось – берегли ноги.
- Медовухи? - с энтузиазмом предложил Рон, с хозяйским видом опуская руку на плечи девушки.
- Сок, - строго ответила она, выпрямляясь - рука Рона соскользнула вниз, к талии. Еще взгляд, и она конфузливо убралась восвояси. - И себе тоже, Рон.
Тот нехотя подчинился - пузатые стаканы начали наполняться соком.
«Любовь!», - хмыкнул голосок.
- Держи, - демонстративно не глядя на ухмыльнувшегося Гарри, Рон сердито поставил фужер перед девушкой.
- Спасибо, - улыбнулась она.
- Не за что, - буркнул Рон и, сунув руки в карманы, с наглым и в то же время обиженным видом принялся раскачиваться на стуле, на задних ножках.
«Очередной заскок», - Гарри едва заметно пожал плечами.
- Ты ничего не ешь, Гарри. Всё в порядке? - склонилась над ним миссис Уизли. Пахнуло смешанным запахом дешевых духов и огневиски.
Гарри невольно отшатнулся.
- Э... всё хорошо, миссис Уизли, - улыбка вышла неубедительной. - Просто э... просто, что-то голова разболелась от шума!
- Это Фред с Джорджем постарались, - пояснила она, с любовью глянув на близнецов. Щеки довольно порозовели. - Очень модный ансамбль. «Апокалипсис» называется. Мальчики кучу галлеонов заплатили, чтобы их заполучить! Нравится?
- Думаете? – и, потрепав Гарри по плечу, она направилась дальше, не преминув бросить неодобрительный взгляд на юную Делакур (все крутится возле чужого парня, вертихвостка, - потому-то, небось, и Джинни не в настроении). Гарри с облегчением перевел дыхание.
- Вы позволите пригласить вашу даму? - чопорно осведомился Перси.
- Да-да, конечно.
Габриэль обиженно надула губки, но послушно встала, манерно протягивая руку.
- Мерси! – блеснула улыбка. - Вы очень любезны.
Перси рассыпался в комплиментах. Она, мило потупившись, выслушала витиеватый бред личного помощника министра.
«Глазом не моргнула!» - восхитился голосок.
Гарри постарался придать лицу максимально расстроенное выражение.
«И когда успела так подрасти, ведь была такой маленькой и мм... щуплой?» - усмехнулся он, провожая взглядом округлую попку.
Гермиона незаметно дернула его за рукав - Рон, красный, как рак, смотрел на него так, словно впервые видел, а свободное место заняла Джинни - спинка прямая, руки, скрещенные на груди, крепко сжаты в кулачок, носик вызывающе вздернут - точная копия миссис Уизли.
«Заметили, как я пялился на задницу Габриэль, - смекнул Гарри. Сердце екнуло. - Впрочем, не я один».
И внутренне самооправдавшись, он наклонился к Гермионе.
- Ты что-то сказала?
Гермиона лишь фыркнула, покачав головой. «Ну и ладно», - уткнулся он носом в тарелку. За вечер они с Джинни едва обменялись парой фраз. Впрочем, как и с Роном.
- Билл уже с рук ест, - мрачно заметила Джинни. - Скоро только по-французски с нами будет изъясняться. Совсем одурел от своей вейлы!
Гарри равнодушно глянул на молодожёнов: Флер, кокетливо улыбаясь, протягивала Биллу кусочек свадебного пирога, изящно поддерживая его наманикюренными пальчиками. Билл, смеясь, слизывал крем с верхушки; к рваной губе прилипло несколько крошек.
- Джинни! - с укором воскликнула Гермиона. - Они любят друг друга.
- Да, - легко согласился Гарри. - Прекрасная пара.
- Конечно, ты же у нас специалист в этой области, - съехидничала Джинни, бешено сверкнув глазами. - Особенно по части вейл.
- Ой, Рон, налей мне сок, пожалуйста, - заторопилась Гермиона, ласково накрывая своей ладошкой руку парня.
Тот неохотно повиновался, что-то недовольно пробурчав себе под нос. Повисло неловкое молчание. Гарри с чувством резал злосчастный пирог, старательно распиливая его кусочки, Рон остервенело тыкал вилкой в картофель, гоняя его по всей тарелке, Джинни, выпустив пар, молчала, нервно покусывая губы. Гермиона с удвоенным вниманием наблюдала за ними.
* * *
- Гермиона, ну почему у меня все так по-дурацки получается?
Слова вырвалось сами собой.
- Что именно, Гарри?
- Все! - отрезал он.
Теплые лучи уходящего солнца ласково скользили по лицу юноши, легкий ветерок трепал отросшие пряди волос. Небрежно сброшенная мантия лежала рядом, светлая рубашка с закатанными рукавами не скрывала раздавшихся плеч. За прошедший год он заметно подрос, хотя, по-прежнему, был ниже Рона. Тот вытянулся еще больше - худой и нескладный, как жердь.
Гермиона покраснела, поймав себя на мысли, что не прочь повторить шалость ветра.
«Жаль, Рон не так красив».
- Я чувствую себя полным дерьмом, - заговорил Гарри, устало потирая виски. - Родители, Седрик, Сириус, а теперь вот - Дамболдор. Они ведь все погибли, чтобы я жил. А я... Я же даже отомстить за них не смог - ни Беллатрикс, ни Снейпу... Не смог. Не сумел. А ведь Волдеморт гораздо более сильный маг...
Гермиона сидела, боясь шелохнуться. Впервые после смерти Альбуса Дамболдора они действительно разговаривали. До этого Гарри все больше отмалчивался или отделывался короткими отрывистыми фразами.
- Гарри! – как можно мягче произнесла она. - Сириус сам бросился тебя спасать. И Дамболдору ты ничем не мог помочь. Ты же был обездвижен! Ты не виноват!
- Да, - безжизненным эхом отозвался Гарри. - Я не виноват... Я никогда и ни в чем не виноват...
Он коротко, зло рассмеялся.
- Это так удобно! - и без всякого перехода спросил:
- Интересно, как поживает Малфой? Он ведь тогда не смог убить Дамболдора! Его тоже там утешают, объясняя, что он не виноват?
Гермиона растерянно посмотрела на него, не зная, что ответить.
- А знаешь, ведь Снейп мог запросто убить меня. Он легко блокировал каждое мое заклятье. А он не стал... И другим запретил. Волдеморт хочет лично убить меня.
Он улыбнулся. Улыбка вышла кривой и жалкой.
Гермиона решительно придвинулась ближе и обняла, пытаясь утешить. Он не отстранился. Какое-то время они просто сидели молча, тесно прижавшись друг к другу, думая каждый о своем.
- Ты бы поговорил с Роном, - попросила Гермиона. - Он злится, - она вздохнула, - ну, из-за Джинни, понимаешь.
- Объясни, пожалуйста, Рону, что я не буду встречаться с Джинни, - после едва заметной паузы отозвался он. Голос стал очень ровным, бесцветным.
- Но она же любит тебя, Гарри!
- Да.
- И тебе она тоже нравится!
- Да, - эхом отозвался он.
- И потом, тебя же не заставляют жениться прямо сейчас! - раздраженно воскликнула она, отстранившись. - Это просто помолвка, Гарри! Поженитесь потом, после школы...
- Я не уверен, что это «потом» настанет, - тихо ответил он, - и не хочу связывать себя и ее обещаниями.
Заметив недоуменный взгляд, Гарри пояснил:
- Не хочу быть «невиноватым», если и с ней что-нибудь произойдет. Иногда, знаешь, все же хочется разнообразия.
- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - сердито заявила Гермиона, поднимаясь на ноги. - Но учти, от меня ты вот так просто не отделаешься. Увидимся, - и, забросив на плечо сумку, битком набитую книгами, она решительно зашагала к замку.
Гермиона сдержала обещание. Разговоры о Джинни прекратились, но в отношениях с Роном наметился холодок. Гарри стал реже появляться в «Норе», ссылаясь на занятость.
* * *
Молчание затягивалось. Первой не выдержала Джинни. С ее уходом, больше похожим на бегство, напряженность заметно усилилась. Рон, с кирпично-красной физиономией, сосредоточенно вгрызался в куриную ножку, Гермиона задумчиво потягивала сок. Чувствуя, что вот-вот сорвется, Гарри нащупал ногами злополучные туфли.
- Пойду, прогуляюсь, - бросил он, поднимаясь из-за стола.
Рон, не поворачивая головы, что-то вполголоса пробурчал ему вслед. Гермиона резко обернулась, и они о чем-то негромко заспорили.
Гарри решительно протискивался среди танцующих. Его то и дело окликали, тянули танцевать. Гарри в ответ лишь улыбался, считая про себя до десяти.
«Отличный способ», - утверждала Гермиона.
Это не особенно помогало - он едва сдерживался от желания послать всех подальше. Считать он начал еще за столом.
- Куда собрался, приятель? - прохрипел знакомый голос. На плечо легла тяжелая рука. - И почему ты один, без друзей?
Гарри, чертыхнувшись, замер.
- Отлить! - огрызнулся Гарри, выворачиваясь из-под руки. - Могу я это сделать без группы поддержки?
- Ну-ну, - хмыкнул Аластор Моуди и невинно поинтересовался: - А что, уборная в доме тебя уже не устраивает?
- Боюсь не дойду, - придавая лицу глуповатое выражение, широко улыбнулся Гарри.
- Тогда, конечно, стоит поторопиться, - ничуть не смутился Моуди. Искусственный глаз, бешено вращаясь, штудировал окрестности.
- Ага, - еще шире улыбнулся Гарри, собираясь уйти.
- Ты обороты-то приспусти, Поттер, - рявкнул аврор. - Сейчас некому с тобой нянчиться! Сам понимаешь, не маленький. Обстановка сложная, людей наперечет, а тут еще ты со своими капризами.
- Какими капризами? - вскинулся Гарри, закипая.
- Ссоры, переезды. Продолжить?
- Я уже и собственной жизнью распоряжаться не могу?
- Не можешь! - отрезал Моуди.
Гарри со злостью отвернулся.
- Гарри, - уже мягче заговорил Аластор Моуди. - Мы не можем предусмотреть все. Да и лишних людей на охрану у нас нет.
- А я и не прошу вас меня защищать! - вспылил Гарри. - Я и сам могу о себе позаботиться! Дожил же до семнадцати!
- Во-во, я и сам диву даюсь, - с легкой насмешкой. - По мне, так ты все можешь. Ты же герой! Супермен! И никто-то тебе не помогает. Все сам.
Гарри опустил голову.
- А вот друзьями бросаться не стоит, - примирительным тоном заметил Моуди, похлопывая его по плечу. - Особенно сейчас. Мало ли, как дело повернется. Отец твой вон друзьями крепко дорожил.
- И где он теперь? - с горечью произнес Гарри.
- Ты чего это, Гарри? - растерялся аврор.
- Извините меня, пожалуйста, мистер Моуди, но я хочу побыть один.
И Гарри неторопливо побрел прочь, в самую глубину сада, чувствуя, как тяжелый взгляд Всевидящего ока буравит спину. Найдя укромный уголок, Гарри сел на пожухлую траву и задумался. Взгляд зацепился за жука, замершего у самой ноги - грозно шевеля усами, тот отважно пытался преодолеть возникшее препятствие. Гарри сбил его легким щелчком. На душе было хреново. Если бы он мог, он бы заплакал.
Солнечный зайчик, чудом пробившийся сквозь мутноватое стекло, засиженное мухами, беспечно приплясывал на физиономии. Надо бы вымыть окна и повесить, наконец, эти чертовы шторы. Гарри зажмурился. Открывать глаза решительно не хотелось. Жутко болела голова. Вчерашний вечер всплывал фрагментами, местами – бессвязными. Чего ради надо было так напиваться? И, кстати, как я сюда попал? Неужели аппарировал?
«Никогда не мешай огневиски с пивом», - изрек внутренний голос менторским тоном Гермионы.
При слове «огневиски» желудок протестующе сжался, к горлу подкатил противный ком.
«Ни за что!»
Гарри сглотнул, вытянул руку, и, нащупав очки, кое-как водрузил их на переносицу. Приоткрыв глаза, медленно огляделся, стараясь не сильно шевелить головой. В висках тут же запульсировало, перед глазами поплыли радужные круги.
Он лежал одетый, в своей нынешней спальне, ранее принадлежавшей Сириусу, поверх нерасправленной постели. Правда, туфли с него все же милосердно стянули, аккуратно поставив их возле кровати.
Из кухни потянуло запахом кофе. Пряный аромат приятно разнообразил пропахший пылью столетий особняк на Гриммаулд-плэйс, в котором теперь обитал Гарри.
* * *
После похорон ученики разъехались по домам. Гарри тоже поехал домой. К Дурслям.
В первый же день, едва увидев перед собой племянника, тетя Петунья отправила Дадлика к Мардж. Погостить.
Дадли, по обыкновению, хотел, было закатить бурную истерику, но, взглянув на Гарри, спускавшегося вниз, заткнулся. Этот худой вытянувшийся парень с угрюмым лицом и потухшими глазами ничуть не походил на его безобидного чокнутого братца.
- Он сошел с ума! - шепотом огласила приговор Петунья, выразительно глянув на сына. Вернон, подтверждая, торопливо закивал головой.
Дадли молча пошел собирать вещи. Уже через час от дома отъехала машина, битком забитая вещами Дадли, увозя единственного отпрыска подальше от неприятностей. Больше Гарри его не видел, но его это и не особенно расстраивало.
Вернон все это время оставался дома. Под разными предлогами он все время был рядом с женой, путаясь под ногами, и не сопровождая ее, разве что, в туалет.
- На всякий случай, - пояснил он жене.
Благодарно улыбнувшись, она нежно похлопала супруга по мясистой щеке, затрясшейся, как подтаявший студень.
- Пусть только попробует что-нибудь выкинуть! - воинственно заявил Дурсль-старший, ободренный ее лаской.
Но Гарри почти не выходил из комнаты. Не раздеваясь, он сутками лежал на кровати, тупо глядя в потолок сухими глазами, забывая поесть.
Ему страстно хотелось сдохнуть. Или избить кого-нибудь. Ну, или, на худой конец, напиться, как свинья, до поросячьего визга.
Что угодно, лишь бы ни о чем не думать и не вспоминать! И не казнить себя ежечасно за смерть Дамболдора и тех, других...
Но проклятые воспоминания бесконечной каруселью кружили по кругу, заставляя ночами просыпаться, задыхаясь от слез. Тогда он судорожно вскакивал и метался по комнате, как безумный, на ходу переворачивая стулья и до одури колотя стенку костяшками пальцев. На желтоватых, в мелкий цветочек, обоях отчетливо проглядывали бурые пятна.
В такие моменты Гарри готов был без колебаний убить Волдеморта. Или Снейпа. Или Беллатрикс. Список был длинным...
Обессиленный, он в изнеможении падал на постель, на какое-то время растворялся в коротком беспокойном сне, а потом все повторялось по-новой...
«Еще пару таких дней, - робко заметил голосок, - и можно смело отправляться в Мунго».
Гарри продержался три, на четвертый - он, тщательно одетый, вышел из комнаты и спустился вниз, в гостиную (Вернон и Петунья Дурсль, услышав звук хлопнувшей двери, разом уставились на экран телевизора).
- Тетя Петунья, - тихо позвал Гарри.
Петунья, сидевшая на диване с прямой, как спица, спиной, вздрогнула. Две пары глаз испуганно уставились на юношу.
- Чего тебе? - набычившись, спросил Вернон, накрывая широкой ладонью по-птичьи хрупкую ручку супруги.
- Я ухожу! - безразличным тоном сообщил Гарри.
- Э... Надолго? - в голосе Дурсля-старшего прозвучало явное облегчение, поза стала чуть менее напряженной.
- Да, - все также тихо произнес Гарри и еще тише добавил: - Может, навсегда...
Петунья растерянно стиснула руку супруга.
Эти дни ей казались единым кошмаром. Днем она то и дело замирала, прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за закрытой двери, а по ночам - просыпалась от крика. «Проклятый мальчишка!», - злилась она, гоня прочь жалость к тощему зеленоглазому пареньку.
* * *
Петунья в жизни не забудет, каким взглядом мама смотрела на Лили - гордость и восхищение. Она, обыкновенная женщина, родила настоящую волшебницу, как в сказке!
И мама зачеркивала дни на календаре, терпеливо ожидая, когда эта зеленоглазая ведьма вернется из своей школы. Для таких же, как она, уродов.
И Лили каждый раз приезжала и привозила с собой маленькие гостинцы: шоколадных лягушек, которые прыгали, жевательную резинку, надутые пузыри которой летали по комнате, переливаясь всеми цветами радуги, драже с дурацкими вкусами перца и ушной серы. Мама с папой радовались, как дети, пробуя эти жуткие сладости!
Как-то она притащила странный цветок в горшке. Мама каждый день подходила к нему.
«Они все время пахнут по-разному», - вдыхая тонкий аромат, восторгалась она, и все переставляла несчастный горшок с места на место, выискивая солнечное местечко.
А еще она каждый год привозила подарок ей, Петунье. Красивый шарф, меняющий цвет, как хамелеон или косметический набор с кремом, от которого на целый день исчезали прыщи, и чудесным шампунем, после которого были очень послушные волосы.
- Она так любит тебя! - с бесконечной нежностью в голосе говорила мама, глядя на большую фотографию смеющейся Лили, висевшую в гостиной. - У нее большое сердце, у моей Лили!
Петунья молча уходила к себе, бухнув дверью.
О, да, Лили была очень добра и внимательна к ней!
«Как к убогому калеке», - хмуро разглядывала себя в зеркале Петунья.
И вот уже шарф случайно прожигался утюгом, шампунь проливался, а кремом Петунья так и не воспользовалась, заявив, что у нее от него аллергия. Гордо вскинув прыщавое лицо, она прямиком отправила бутылочку в мусорный бак. А вскоре погиб и цветок. Петунья мстительно улыбалась, глядя, как мама пытается лечить растение, от которого остался лишь голый остов.
Но хуже всего было, что отец, глядя на дочь с грустью и пониманием, становился особенно внимательным. Он приносил ей кучу бесполезных подарков и сладостей, водил в парк, кино и читал на ночь рассказы (Петунья ненавидела сказки!).
В такие моменты она чувствовала себя особенно ущербной и тихо выла, уткнувшись носом в подушку. Наутро у нее были красные опухшие глаза и сильная головная боль. И так год за годом!
Все стены в доме были увешаны рисунками - Лили неплохо рисовала. Петунья жадно разглядывала их, когда была уверена, что ее никто не видит. Замок на холме, лес с огромными мрачными деревьями, странные цветы, животные. А еще был альбом с портретами: бородатый старик в очках, старуха с тонким умным лицом, много парней и девчонок в смешных черных мантиях с разноцветными шарфами.
- У вашей дочери талант, миссис Эванс! - неизменно повторял одну и ту же фразу старый учитель рисования, которого приглашали каждое лето.
- О, да, - мама расцветала на глазах, и непременно оставляла старичка на чай и, подкладывая пряники - с корицей, как он любит, - часами обсуждала многочисленные таланты дочери.
Папа сам отвел Петунью в соседнюю церковь. Там она играла на органе, а он сидел на скамеечке, очень прямой, сдержанный, и молча слушал, полуприкрыв глаза и чему-то улыбаясь. Он любил орган и Баха. А потом они шли гулять, и она говорила, говорила. Обо всем: о книгах, которые прочла, о школьной подруге, недавно переехавшей в другой район, о соседской собачонке, куснувшей ее за ногу и никогда ни слова - о магии и Лили.
После смерти отца она ни разу туда не заглянула, а он так никогда и не узнал, что и орган и фуги Баха - все это только ради него. На нее они наводили лишь уныние и скуку.
Как-то на каникулах Петунья вошла в комнату Лили - та склонилась над мольбертом. Петунья стала рассматривать уже готовые рисунки. Их оказалось три.
На первом, мягкой пастелью холодноватых тонов, тонкий мужской профиль - острый подбородок, светлые волосы. Глаза - широко распахнутые, цвета пасмурного осеннего неба, - были особенно хороши.
- Какой красавец! - не удержавшись, восхищенно протянула она. - Вместе учитесь?
- Уже нет, - тихо отозвалась сестра.
Петунья взяла второй лист. На нем – карандашный набросок, точнее карикатура - четверо ребят. Впереди, ухмыляясь, стояли два парня в обнимку: один повыше, с надменным лицом аристократа, второй, херувимчик, пониже. Третий - с каким-то пришибленным выражением лица - был еще ниже, и стоял чуть позади. А четвертый, на отшибе, и вовсе - натуральный пигмей с перекошенным от зависти лицом.
- А почему они разной высоты?
- Потому, что так и есть! - отрезала Лили, и стала быстро собирать рисунки, не дав толком рассмотреть последний - портрет углем. Четкие линии, грубый штрих - какой-то носатый урод, черноволосый, с грустными глазами.
- Это твой парень? - съехидничала Петунья, обидевшись.
- Нет, - коротко ответила Лили, и что-то такое промелькнуло в голосе. Петунья пожалела, что не настояла на своем и не разглядела страшилу, как следует.
А вскоре любимая сестрица привела этого Поттера и объявила, что выходит замуж.
Джеймс Поттер - безупречные манеры, приятное холеное лицо. Петунья сразу узнала в нем парня с карикатуры.
Он с брезгливым любопытством оглядывался по сторонам, время от времени вежливо интересуясь предназначением той или иной вещи. Мама ему все объясняла, с улыбкой, несколько суетливо, явно стараясь понравиться. Отец помалкивал, невесело посматривая на притихшую Лили.
- А я думала, ты выйдешь за того принца, - небрежно заметила Петунья, исподтишка наблюдая за реакцией сестры. - Хотя этот, конечно, получше того носатого уродца.
Лили не произнесла ни слова, делая вид, что поправляет платье.
Свадьба была довольно скромной. Со стороны жениха ей особливо запомнился шафер – длинногривый, с наглой улыбкой - тот самый херувим с рисунка. Он поминутно хохотал, запрокинув голову – очевидно, происходящее его крайне забавляло. Впрочем, после негромкого замечания жениха он слегка присмирел, и вел себя намного приличнее. Петунья его сразу же возненавидела!
После свадьбы Лили заметно изменилась - подурнела, стала какой-то худой, дерганной. Петунья ее даже в церкви видела. Но не подошла...
Мальчишка родился спустя восемь месяцев после свадьбы. Петунья едко прокомментировала это обстоятельство, но родители были так счастливы! Они то и дело приглашали Поттеров к себе в гости. Лили изредка приезжала, но одна, без мужа.
«Джеймс очень занят», - отводя глаза, говорила она, исправно передавая от него приветы и подарки. Мама сочувственно охала и, выхватив малыша, начинала сюсюкать над ним. Отец, смущенно улыбаясь, терпеливо ждал своей очереди.
«Дадлику они радовались меньше», - ревниво отмечала Петунья, глядя, как мама трепетно следит за Гарри, ожидая малейшего проявления необычных способностей.
А потом Лили погибла! Из-за мальчишки, в одночасье оказавшимся самым известным магом в их проклятом мире.
И это вот чудо принесли ей, Петунье!
Петунья так хотела отправить племянничка в приют - где таким самое место, но маленький змееныш посмотрел на нее своими зелеными, как у ее отца, глазами, и она, скрепя сердце, согласилась. Но поклялась, что ничто не омрачит Дадлику детство. Она не позволит, пока жива!
Мама так не смогла пережить смерть Лили. Инсульт. Сара Эванс умерла, не приходя в сознание, на руках у дочери, так и не успев сказать ей, Петунье, что любит ее. Папа тихой тенью ушел вслед за нею. Он любил Сару и мысль о том, что ее больше нет, точила его изнутри. Незадолго до смерти отца Петунья виделась с ним - высохший, прозрачный. Он все просил привезти внука. Не Дадли, а того, другого! «Ты ведь позаботишься о нем, правда?» - все твердил он, с каким-то заискивающим выражением лица заглядывая ей в глаза. Петунья молча кивала, поглаживая тонкую руку. Из больницы она вышла с каменным лицом. Живым она отца больше не видела.
- Гарри! - уже настойчивее позвала его тетка. В голосе, громком, хриплом, прозвучали какие-то новые, доселе неслыханные интонации.
Он обернулся.
- Не уходи.
- Что ты несешь, Петунья! - с некоторым испугом спросил Вернон Дурсль.
- Молчи, Вернон! - отмахнулась она. - Он уходит! Совсем! Ведь так?
- Да, - поколебавшись, разлепил рот Гарри.
- Ну и ладно, пусть! Переживем! - пробурчал Дурсль.
- Тебе лучше остаться здесь, - упрямо повторила Петунья, не обращая внимания на слова супруга.
Нет, вместо ответа замотал головой Гарри. Нет.
- Да оставь ты его, все равно уйдет, - влез Вернон. - Ты же видишь, ему на все наплевать, - и он разразился гневной тирадой: - Паршивец! Кормили, поили, одевали и никакой благодарности! Даже «спасибо» ни разу не услышали…
Впрочем, гнев был несколько наигранный, и рассчитан скорее на Петунью, неотрывно смотревшую на мальчика с каким-то непонятным выражением - словно, стоит паршивцу выйти за дверь, как на него тут же обрушится фонарный столб или собьет соседская машина. Вернону это не понравилось - его Петунья, такая сильная, собранная, и вдруг так распуститься! Из-за кого? Он аж всхрюкнул от негодования. В таком дерганом состоянии Вернон Дурсль видел ее лишь однажды… лет семнадцать назад … и редко возвращался мыслями к тому досадному случаю. Ох уж эта родня! А от этого сопляка сплошные неприятности и чем быстрее он уберется из этого дома, тем лучше!
Но она неожиданно поднялась - высокая, прямая, как шпала, руки нервно тискают ворот платья, - и, быстро, словно боясь передумать, подошла к парню, буквально секундное колебание, и… прижав к себе растерявшегося Гарри, она торопливо клюнула его в щеку, и так же торопливо отстранилась, захлебываясь от непонятных эмоций.
За что? Зачем это? Он вывернулся, ничего не понимая. Но в бледных теткиных глазах, на самом дне, плескались искорки … страха, испуга? Гарри в замешательстве замер. За него? За Гарри? Робкое, несмелое чувство признательности, охватившее его, тенью отразилось на юном лице.
- Питти, дорогая, - подскочил к ней Вернон - круглая, как тыква, обрюзгшая физиономия вытянулась - это уже слишком, читалось на ней; мясистые ладони легли на костлявые плечи, и, ласково похлопывая угловатые лопатки, он привлек ее к себе. Женщина как-то сразу обмякла, расслабилась, руки плетью повисли вдоль тела.
- Он не должен... - через силу выдавила она. - Я обещала…
Но Гарри, оторопевший, розовый от смущения, потерянно топтался на месте, и лишь после повторного жеста, уже раздраженного, подкрепленного энергичным движением мощного подбородка, медленно направился к выходу.
Последнее, что услышал Гарри, захлопывая дверь, был истеричный полушепот тетки.
- Я не смогла, понимаешь? Я просто не смогла, - громко всхлипнула она.
Он чуть придержал дверь, прислушиваясь.
И, после паузы, с тоской:
- Почему ей? Почему она, а не я?
Черт! С легким щелчком дверь захлопнулась. Дурсли остались там, за дверью. В прошлом.
«И куда теперь?» - задумался Гарри.
Особо выбирать, собственно, не приходилось. Либо в Хогвардс, либо на Гриммаулд-плэйс в дом 12. Или в «Нору», к Джинни.
* * *
Грязь и запустение бывшего штаба ордена Феникса неприятно огорошили: затхлый дух, отсыревшие обои, клоками свисающие со стен, по углам - паутина, и пласт пыли, тонким слоем укрывающий все вокруг.
Ошарашено озираясь, он миновал непривычно безмолвный холл (портрет насторожено молчал) и уже в гостиной, у самой двери, поскользнулся. Рука, скользнув по стене, ухватилась за косяк. Под ногами противно захрустели осколки - кто-то расколотил бутылку и так и не удосужился прибрать осколки.
Чертыхнувшись, Гарри вытер о штанину влажную руку - выцветший гобелен местами покрылся плесенью. Взгляд, пробежав по блеклой золотой нити, замер у знакомого выжженного отверстия. Сердце защемило - Сириус. Шапка темных волос, шальные глаза, с любовью глядящие на крестника…
Взгрустнуть не вышло - хлопнула входная дверь. Черт! Приступ ледяной паники, хрипловатый визг портрета, быстрый топот ног и… он с облегчением опустил палочку, узнав гостей.
Несмело улыбнувшись буквально влетевшему Люпину и следом - Кингсли с Нимфадорой, он с упавшим сердцем отметил стремительную смену выражений на взволнованных физиономиях - от облегчения при виде Гарри, живого и невредимого, до праведного (и от того особенно досадного) гнева.
«Будет буря» - предупредил голосок.
И она началась…
- Как ты мог, Гарри?
- О чем ты думал?
- Ты вообще думал о чем-нибудь, когда оставлял Дурслей?
«Осталось выяснить, чем я вообще думаю, и как часто я это делаю», - он угрюмо опустил глаза.
Выяснить не успели: дверь бухнула еще раз, и снова вопли, грубо оборванные крепким словцом, тяжелая поступь, и в грудь Аластора Моуди - яростный взор, палочка наизготовку, искусственный глаз выпучен так, что, кажется, вот-вот вылезет из орбит, - уперлись сразу три палочки.
«Полная ж…, - спасовал голосок. – Сейчас он нам выдаст».
И он выдал – Люпин, прячущий палочку, нахмурился, Нимфадора заметно порозовела, Кингсли уважительно крякнул, с видом знатока выслушав сложное нагромождение речевых оборотов, объединившее исподнее Мерлина, филей Моуди, и проктологические проблемы, умело создаваемые на пустом месте некоторыми гриффиндорцами.
- Довольно, Аластор, - решительно прерывая экспансивный спич не на шутку разбушевавшегося Моуди, встрял Люпин. - Гарри уже все понял, - Гарри, пунцовый от обилия противоречивых эмоций, торопливо кивнул. - Пора уходить.
- И то, - согласился Кингсли. - Уходим.
И он направился к выходу. За ним, шумно переговариваясь, потянулись остальные. Гарри набрал в грудь побольше воздуха.
- Нет, - громко выдохнул он. Слишком громко - все сразу замолчали и удивленно уставились на него. - Нет, - повторил он тоном ниже. - Я остаюсь здесь.
Буря продолжилась…
- Ты с ума сошел, Гарри!
- Здесь теперь небезопасно, понимаешь?
- Уж лучше в Хогвардс.
- Может, поживешь у Рона?
Моуди, разразившись негромкой бранью, вышел на крыльцо - разведать обстановку.
Атмосфера накалилась. Гарри молчал. Люпин и начинающий терять терпение Кингсли приводили все новые и новые доводы в пользу Хогвардса или, на худой конец, «Норы». Тонкс все больше помалкивала, с сочувствием поглядывая на Гарри.
- Ладно, - вдруг зычно, с порога, заявил слегка запыхавшийся Моуди. - Ладно, - повторил он. - Хорош. Может оно и к лучшему. Пусть остается.
- Нет, - вскинулся Люпин. - Это опасно!
- Что-то случилось? - полюбопытствовала Тонкс.
- Что ты задумал, Аластор? - напрямик спросил Кингсли.
Но Моуди лишь чуть приметно подморгнул, и отрицательно покачал головой, искусственный глаз красноречиво скосился на Гарри.
- Не все ж ему за наши мантии цепляться, - прохрипел он, и, ухмыльнувшись, ободряюще хлопнул вытаращившего глаза Гарри по спине. - Пусть привыкает.
* * *
С трудом поднявшись, Гарри поплелся в ванную комнату, стараясь не сильно шевелить головой, чутко реагирующей на малейшие колебания.
Бледное опухшее лицо, взъерошенные волосы. Гарри поморщился. Зажурчала вода.
Ожидаемого улучшения не последовало, но холодный душ, тем не менее, несколько оживил воспоминания.
«Кажется, я нахамил Моуди и поссорился с Роном». Судя по отражению в зеркале, до мордобоя все же не дошло. При слове «Рон» губы непроизвольно скривились, память услужливо припомнила всё, что произошло.
«Ладно, потом разберусь», - пообещал себе Гарри. Сейчас думать о Роне он был просто не в состоянии. Не думать - тоже.
Гарри медленно побрел на кухню. Ремус Люпин разливал кофе по чашкам. Гарри поспешно сел, невнятно пробормотав приветствие.
- Доброе утро, - как ни в чем не бывало, произнес Люпин.
- Нормально, - поморщился Гарри, хотя правдивый ответ вот-вот готов был сорваться с кончика языка.
- На вот, выпей, - протянул стакан Люпин.
Зелье приятно пахло, и Гарри молча сделал большой глоток - вкус был отвратительным, но желудок почти сразу среагировал, благодарно заурчав. Головная боль начала отступать. Уже можно было безнаказанно поворачивать голову.
- Спасибо! - с чувством произнес Гарри.
- Пустяки, - отмахнулся Люпин.
- Это вы меня вчера э... доставили? – несколько сконфуженно осведомился Гарри.
- Да.
Говорить не хотелось, он молча принялся за кофе. Горьковатый напиток приятно обволакивал небо, перебивая неприятный привкус во рту, и Гарри блаженно зажмурился - мир потихоньку обретал краски.
- Что вчера произошло, Гарри? - тихо спросил Люпин. - Я никогда не видел тебя в таком состоянии.
- Ничего! - буркнул он.
- Не хочешь поговорить?
- Нет!
Гарри уткнулся носом в чашку. Он не мог рассказать все Люпину - да и никому, пожалуй, не мог. Даже Гермионе. Об этом можно было бы поговорить с другом, но его нет. И никогда, как выяснилось, не было. И не о чем тут говорить!
- Гарри, - Люпин медленно, с трудом подбирал слова, явно смущаясь и считая, что лезет не в свое дело. - Не хочу показаться навязчивым... Я понимаю, ты вряд ли можешь, как Джеймс, назвать меня своим другом - с тобой мы не были так близки... да и по возрасту я не очень-то подхожу... но… мне ты может рассказать все. Я пойму. Ну, - поправился он, - по крайней мере, попытаюсь.
Гарри молча вертел в руках чашку, с интересом рассматривая орнамент. Секунды пролетали одна за другой. Люпин едва слышно вздохнул.
- Может, тебе лучше пока пожить у меня?
- Спасибо, профессор, - выдавил Гарри.
- Называй меня лучше Ремус, - еще больше смешался Люпин.
- Ремус, - согласился он, не споря.
- Я все продумал, - заторопился Люпин. – Во время … ну ты понимаешь… я буду уходить…
- Не надо.
- Ты будешь в безопасности… - неуверенным тоном закончил он.
- Нет, - после непродолжительного молчания тихо ответил Гарри.
Люпин дернулся, пытаясь что-то возразить.
– Нет, - повторил Гарри, осторожно опуская на стол хрупкий фарфор. – Я остаюсь. Простите, - он опустил глаза, стараясь не смотреть на какое-то пришибленное выражение, появившееся на лице Люпина, - так будет лучше,
Повисшую тишину нарушало лишь негромкое пыхтение чайника на плите, и когда раздался тихий стук, они вскочили почти одновременно.
- Всем привет, - жизнерадостным тоном заявила Нимфадора, плюхаясь на стул. – Вы что такие грустные? - и, не дожидаясь ответа, повернулась к Гарри: - А у меня для тебя новость, - заявила она: - Тебе разрешено сдать экзамен на аппарацию.
- Я несовершеннолетний, - вяло возразил юноша.
- Учитывая серьезность обстоятельств, министр решил пойти тебе навстречу,
- Не теряет надежды сделать из меня талисман? - криво усмехнулся Гарри. - Маленькие поблажки Золотому мальчику - авансом?
- Возможно, - согласилась Тонкс, потягивая носом воздух. - Кофе? - спросила она. Люпин кивнул и встал - приготовить новую порцию. - Но это была личная просьба профессора МакГонагалл, и Скримджер согласился.
- А что, они настолько близки, что профессор смогла обратиться к министру с подобной просьбой? - проявил нездоровый интерес Гарри.
- Они знакомы, - коротко отозвался Ремус, не вдаваясь в подробности.
- И к тому же, - вмешалась Тонкс. - Большая статья в «Пророке» о бюрократических проволочках в министерстве, когда речь идет о защите жизни Мальчика-который-выжил, не в его интересах, - и, подвинув к себе чашку Люпина, она глотнула. - Остыл, - пожаловалась она. Люпин, чуть улыбнувшись, поставил перед ней полную чашку. - Ты по-прежнему на пике популярности, - заявила она, осторожно держа чашку обеими ладошками, как ребенок, - а Рита неплохо пишет - особенно за галлеоны.
Он лежал на потертом ковре в библиотеке, со всех сторон окруженный свитками и книгами: от огромных старинных фолиантов, едва не рассыпающихся от прикосновения, до новых книг - более приемлемого формата. Впрочем, понятие «новая» было весьма условным. Судя по всему, библиотека не обновлялась уже лет так это пятьдесят.
- С каких это пор тебя интересуют книги? - удивленно спросила Гермиона, присаживаясь рядом.
- И тебе не болеть, - лениво заметил Гарри, поднимая голову.
- Ой, прости, - смутилась Гермиона. - Привет!
- Как дела? – вяло спросил Гарри.
- Нормально! - энергично откликнулась Гермиона. - У тебя как?
Гарри вместо ответа пожал плечами и вновь уткнулся в большую тяжелую книгу в черной обложке, лежащую перед ним. Гермиона молча стала разглядывать её. «Магический мир Героев» Цезарь делла Ривьера, 1603 год. Название ей ни о чем не говорило.
- Такая старая! - с невольным почтением заметила она, рассматривая потемневшую от времени обложку, подозрительно напоминающую человеческую кожу.
- Лучше не трогай! - предупредил Гарри. - Они здесь все или ядом пропитаны или напичканы проклятьями так, что мало не покажется. Их даже Дамболдор забирать не стал. Вернее, не решился, - уточнил Гарри, и, увидев ее изумленное лицо, коротко пояснил: - Родовые заклятья.
- Ты же читаешь! - с легкой обидой произнесла Гермиона.
- Ну, - протянул Гарри, - теперь это некоторым образом МОИ книги. Я же, типа, наследник. Так что убить меня они не могут, - он помрачнел, - но и прочесть я их не могу. Точнее, могу, но не все. Тьфу, ты, запутался, - улыбнулся юноша. - Короче, я - наследник Блеков, но не полноправный и некоторыми вещами в этом доме пользоваться, как оказалось, не могу. Я еще сам толком с этим не разобрался, но, при случае, обязательно выясню.
- Зачем тебе все это? - осторожно спросила Гермиона, с недоумением уставившись на него.
- Нужно же знать врага в лицо, - пояснил Гарри.
- Ты говоришь, как Аластор Моуди, - нахмурилась девушка.
- А это, собственно, его идея и есть, - согласился юноша. - Он считает, что я должен знать, с чем мне придется столкнуться.
- Он, что, заходил? - удивилась Гермиона.
- Ага, - отозвался он. - Вчера. Мне лекции читал: «Бдительность, осторожность», а сам все по дому своим глазом шарил.
Помявшись, он продолжил:
- Моуди медальон видел!
- Откуда?
- Я его сам вытащил. Хотел еще раз рассмотреть, - немного потерянным тоном сказал Гарри. - Я не думал, что он в спальню заглянет. Захожу, а он медальон в руках держит.
- Открывал?
- Не знаю, вроде нет, - голос звучал неуверенно.
- Так вроде или нет? - продолжала допытываться Гермиона.
- Не знаю! - раздраженно ответил юноша. - Я его сразу забрал. Моуди еще зачем-то в библиотеку полез, книги рассматривал. Одна из них его так шарахнула, что он весь бородавками покрылся.
- И что? - заинтересовалась она.
- Ничего, начал чесаться, ругаясь, как пьяный тролль, - Гарри невольно улыбнулся, вспомнив лицо старого аврора. - А потом ушел.
- Я не об этом, - махнула рукой Гермиона. - Почему он тебя не попросил?
- Не знаю, может, не хотел беспокоить? - пожал плечами Гарри и пояснил: - Я ужин готовил.
- А если Моуди искал что-нибудь? - насторожилась девушка. - Какую-то информацию или еще что-то? Странно все это…
- Я тоже так подумал. Чем я, по-твоему, занимаюсь? – он кивнул на книги и пожаловался: - С утра здесь торчу!
- Ну и как?
- Никак! Я же не видел, что за книги он хотел взять! Все подряд смотрю. Вроде ничего особенного: всякие яды, заговоры, некромантия. Херомантия, в общем, - Гарри усмехнулся: - А некоторые вообще открываться не хотят!
- Такие сложные заклятья? - сочувственно поинтересовалась Гермиона.
- Нет, не в этом дело! Там на особо занимательных экземплярах пароли стоят, как на компьютере Дадли, и еще кровь Блэка требуется, а где её взять? - сварливо произнес юноша, со злостью захлопнув лежащую перед ним книгу - та протестующе завизжала. Гарри цыкнул на нее, и она обиженно замолкла.
- Если бы тебе это действительно было нужно, то ты бы это знал, - осторожно сказала Гермиона. - Дамболдор непременно сказал бы тебе об этом и порекомендовал опытного учителя.
- Снейпа, например, - невинно заметил Гарри.
- Может и Снейпа, - девушка пожала плечами. - Он наверняка много знает о Темных искусствах.
- Он еще и окклюменцию знает, - ехидно вставил Гарри.
- Гарри! Он тебя и зельеварению учил! - одернула его Гермиона.
- Ну и как, успешно?
- Не очень, - согласилась Гермиона. - Но меня-то он научил!
- Уникальный случай! – съязвил он, обидевшись. – Значит, у меня мозгов нет! Снейп мне это через раз доказывал.
- Ну, - слегка зарделась девушка, - по-моему, дело не в этом - просто в ваших отношениях всегда было много личного. Стоило Снейпу тебя увидеть - Гриффиндор с ходу терял не менее десяти баллов.
Заметив, как вытаращился Гарри, она поспешила развить свою мысль:
- Взять того же Невилла, к примеру. После истории с боггартом Снейп его живьем должен был съесть! - Гермиона хихикнула, вспомнив Снейпа в платье бабушки Невилла. Гарри тоже невольно улыбнулся. - А он ничего такого Лонгботтому не сделал! – тон был торжествующий. - Хотя мне казалось - Снейп переключится на него, - нахмурилась девушка. - А последнее время он совсем зверел, глядя на тебя.
- Наверное, я становлюсь слишком похожим на отца, - задумчиво произнес Гарри.
- Не знаю, - отозвалась Гермиона, и, поразмыслив, возразила: - Вряд ли твой отец мог достать так, что Снейпа до сих пор корежит!
Гарри промолчал. Он никому не рассказывал о том, что видел тогда в думоотводе. Признаться друзьям, что Джеймс развлекал Сириуса, издеваясь над Снейпом, юноша не мог. Ему тогда даже стало жалко этого худого нелепого парня с тонкими, как у кузнечика, ножками.
- А может это из-за Волдеморта, который исчез тогда благодаря тебе? Ведь Снейп был Пожирателем, - неуверенно произнесла Гермиона.
- Какая теперь разница? - философски заметил юноша.
- Никакой, - согласилась она. - Но как бы то ни было, он тебя ненавидел.
- Взаимно! - с чувством произнес Гарри. - И оказался прав!
- Никто и не спорит, - поспешно сказала девушка, опасаясь очередного монолога на тему: «Я же говорил!»
С облегчением заметив, что обвинений не будет, Гермиона добавила:
- А жаль! Окклюменция тебе бы пригодилась! Может, тебе стоит вернуться к ней?
Гарри ухмыльнулся:
- Из тех, кого я знаю, ею владеют Снейп и Вольдеморт. Ах, да, еще - Беллатрикс. Кого попросим?
- Я серьезно, Гарри! - возмутилась Гермиона.
- Гермиона, чего ты хочешь? - разозлился Гарри. - Посадить меня за учебники? Пригласить кучу учителей?
- Не мешало бы, - пробормотала девушка, но вместо этого примирительно спросила:
- Что ты собираешься теперь делать?
- Не знаю, - пожал плечами Гарри. - Надо найти эти проклятые хоркруксы, но я понятия не имею, что это и где это искать.
- Значит надо узнать! - воскликнула она.
- У кого? - огрызнулся он. - Спросить у Пожирателей: «А вы не припомните, кого лично замочил ваш Лорд за последние лет тридцать? И, кстати, не пропадали ли у вас или ваших знакомых какие-нибудь ценные артефакты примерно в это же время?»
- Мм... да, - хмыкнула Гермиона, не зная, что сказать.
- К тому же - единственный доступный Пожиратель, которого стоило спросить, недавно сбежал!
- Ты имеешь в виду Снейпа? - спросила девушка. - Но Дамболдор его наверняка спрашивал!
- Я имею в виду Люциуса Малфоя! - раздраженно произнес Гарри. - Хотя, Снейпа бы я тоже порасспросил! С особым пристрастием!
В его голосе прозвучало столько злобы, что Гермиона не решилась ему возразить.
Смерть Альбуса Дамболдора добила юношу. Он сильно изменился и как-то резко повзрослел. Прежняя уступчивость и открытость того Гарри, которого она хорошо знала и на которого могла, хоть и с трудом, но повлиять, сменилась жесткостью, злобной решимостью и полным неприятием авторитетов.
«Меня никто не слушал, когда я твердил, что Снейп предатель, – с ожесточением думал он. - И Дамболдор мне не верил! И Рон! И Гермиона! А я оказался прав! – волна отчаяния захлестывала с головой. - Все, с меня хватит! Больше я никому ничего не собираюсь доказывать».
Гарри поднялся и стал неторопливо собирать книги. Гермиона молча следила за тем, как он аккуратно раскладывает их по местам.
- Гарри, - робко позвала она его.
Он медленно повернул к ней усталое осунувшееся лицо.
- Что?
- Гарри, что у вас произошло с Роном? - заметно нервничая, сказала Гермиона. - Вы поссорились?
- Спроси у него, - буркнул Гарри, нервно запихивая последний фолиант в плотные ряды книг.
- Он постоянно молчит! - в отчаянии воскликнула девушка.
- И правильно делает, - отрезал он и, заметив, что она порывается что-то сказать, решительно добавил: - Я не желаю об этом говорить!
С этими словами Гарри развернулся и вышел из библиотеки. Гермиона задумалась. Мир вокруг нее медленно, но верно рассыпался на осколки - хрупкие, но с острыми краями.
* * *
- Зря я пошел тогда в сад! - в сотый раз подумал он. - И откликнулся тоже зря. Хотя...
Гарри ждал разговора с Роном, поэтому даже не шелохнулся, когда тот уселся рядом. Лишь слегка пододвинулся, освобождая место. Подобрав с земли тонкий прутик, Рон нервно вертел его между пальцами, собираясь с духом. А потом заговорил... Лучше бы молчал!
Больше всего Гарри поразило, что Рон - обычно косноязычный - ни разу не запнулся. Каждая фраза, казалось, была не раз прокручена в его голове, пока не достигла адресата.
Даже забавно было смотреть на все произошедшее - глазами Рона. Гарри улыбнулся. Насколько, оказывается, по-разному, можно воспринимать одни и те же вещи!
Усмешка на лице Гарри только подхлестнула юношу. Рон еще никогда не говорил так долго - даже на экзаменах. Накипело, наверное.
Каждое неверно истолкованное слово, неосторожно произнесённое Гарри за целых шесть лет, каждый его поступок, жест, даже взгляд - все воспринималось Роном, как очередное доказательство пренебрежения и высокомерия Золотого мальчика.
Гарри не ценил, не видел, не замечал. И потому - виновен! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
В общем-то, для Гарри не было новостью, что Рона душит жаба - Гермиона доступно объяснила это ему еще на четвертом курсе. Гарри тоже порой с завистью смотрел на дружную семью друга. Да и каникулы Рона были, на его взгляд, гораздо интереснее. Но он же не высказывает это ему в лицо! И потом, Гарри казалось, что этот вопрос они уладили еще тогда... Ему и голову не приходило, что Рон по-прежнему все так болезненно воспринимает.
- С самого первого дня ты дал мне понять, что ты круче всех, - тихо говорил Рон, прутиком рисуя на земле узоры. - Даже круче Малфоя! Можешь запросто отвергать дружбу с такими людьми! Драко Малфой никогда первым не предлагал своей дружбы. А тебе предложил! Сам! А тебе плевать на него, ты выбрал меня....
Рон судорожно вздохнул, переводя дух:
- Я еще никогда не был так горд и счастлив! Меня, Рона Уизли предпочли Драко Малфою! А куда нищим Уизли тягаться с Малфоями! У них кухня больше «Норы».
Рон ненадолго умолк. Перед глазами возникла сцена из далекого детства.
Мама, окруженная детьми, стоит на Диагон-аллее. Папа вот-вот должен подойти из своего министерства и тогда они пойдут в кафе Флориана Фортескью. Маленькому Ронни очень хочется мороженого, но у мамы нет денег. Мальчик терпеливо ждет, когда придет папа.
Билл почему-то не пошел. Сказал, что не любит сладкого. Но Ронни знает - это из-за ботинок, которые вчера у него порвались. Он видел, как Билл пытался починить их, но Reparo не помогло - подошва все равно отваливалась, стоило пройти в них несколько шагов.
«Ну и дурак! - думал Рон. - Теперь останется без мороженого».
Зато их стало меньше! Может, теперь мама купит ему большое, шоколадное, с орехами - как у того мальчишки? Сквозь большую стеклянную витрину Ронни хорошо было видно маленького мальчика в красивой голубой мантии. Рядом сидела нарядно одетая женщина с белыми волосами. Наверное, это его мама.
Мальчик, наклонив голову, вяло ковырялся в вазочке. Вот глупый! Рон ни за что бы так не сделал - от этого мороженое тает и его становится меньше. У мальчишки смешные длинные кудряшки, как у девочки, но Ронни он все равно понравился - ему захотелось подружиться с ним. Мальчик его заметил и показал язык. Женщина нахмурилась и что-то негромко произнесла. Тот опустил голову, а Ронни обиделся и отвернулся.
Потом пришел папа, и они все вместе пошли в кафе. А та женщина поспешила уйти, крепко взяв мальчика за руку. Он, уходя, даже не взглянул на Рона.
Ронни досталось лимонное, с сахарным сиропом. Хрустя острыми льдинками, царапающими язык, он украдкой посматривал на полурастаявшее мороженое, небрежно оставленное мальчишкой. Все, как он хотел: большое, воздушное, шоколадное, с ореховой крошкой.
Промелькнувшая картинка оставила осадок в душе.
Проклятый Малфой! Шесть лет он кружил вокруг Поттера - оскорблял, унижал, как мог, в упор не видя Рона. «Грязнокровка Грейнджер» и «нищий Уизли» - только так называл он их, желая побольнее задеть Поттера. А Поттер Малфоя и не замечал толком - разве что, поцапаются иногда. У Золотого мальчика только один враг - Волдеморт, что ему Малфой - так, мелкая пакость!
Рон глубоко вздохнул. Руки сами сжались в кулаки.
Хорек поганый! Ненавижу! Прижать бы эту белобрысую тварь к стенке - отодрать, как следует! За все! За «нищего Уизела», за «грязнокровку», за мантии по пятьдесят галлеонов штука!
Рон на мгновение прикрыл глаза, представив, как корчится под ним Малфой. Да! Это было бы классно!
После непродолжительной паузы он продолжил:
- А потом мы всегда были вместе: ты, я и Гермиона. Мы побывали во многих переделках. Все трое. Но только Ты все время выходил из них победителем! И все благодарили Тебя! С Тобой за ручку здоровались министры! За Тебя горой стоял Дамболдор! И только у Тебя в няньках - весь орден Феникса!
Рон выпрямился, в упор глядя на Гарри:
- Знаешь, а ведь я всегда был рядом! Помогал, поддерживал, утешал! И что с того? Ты герой - Золотой мальчик-который-опять-выжил-там-где-все-сдохли! О тебе газеты через день пишут! О тебе каждый дурак знает. А я кто? Так, погулять вышел! Завтра сдохну - никто и не заметит. Разве что, если тебя от Авады прикрою? Грудью. Тогда - да, оценят. Посмертно! Даже в «Пророке» заметка будет - мелким шрифтом, - хрипло прозвучавший голос оборвался и Рон скривился, запустив руки в густую шевелюру. Гарри открыл было рот, чтобы возразить, но Рон, вскинув голову, заговорил вновь:
- Но только тебе это не нужно, правда, Гарри? - прищурившись, обманчиво-мягким тоном произнес он. - Хочешь, что бы все оставили тебя в покое? Ты устал от всей этой шумихи вокруг тебя, да?
- Да! - огрызнулся Гарри, не сдержавшись. Он весь кипел от досады и злости.
- А я ведь как-то дал тебе покой! - торжествующе заявил Рон. - Помнишь - тогда, летом, когда умер Седрик Диггори? Дамболдор нам запретил! Ха! - фыркнул он, раздраженно передернув плечами. - Это ведь я уговорил Гермиону не трогать тебя! «Гарри нужно побыть одному, - передразнил он своё сочувствие. - Он не хочет нас видеть». Она купилась на это!
Рон рассмеялся:
- Черта с два ты хотел быть один, Поттер! Видел бы ты своё лицо в тот день в «Норе». Обиделся, орал, как резанный! Конечно, как это мы посмели забыть о тебе! О Великом Гарри Поттере!
- Рон, я думал, мы друзья, - тихо произнес Гарри. - Поэтому ты всегда рядом - ты и Гермиона.
- Попробовал бы я не быть рядом! - горько усмехнулся Рон. - Дома только и разговоров, что о Гарри Поттере. Гарри то, Гарри это. О тебе в моем доме говорят больше, чем обо мне! Ах, Гарри спас нашу Джинни! Ах, дети, он спас вашего отца! Ах, если бы не Гарри, ты бы умер, Ронни! Какое счастье, что ты тогда сел с ним в одно купе, Ронни! - он с силой хлестнул прутиком по земле. Тот с хрустом переломился пополам. Рон откинул обломки.
- Мерлин, и чего я вообще поперся в этот проклятый вагон! - в отчаянии воскликнул он и едва слышно добавил: - Может тогда, был бы просто Роном, а не тенью великого Гарри Поттера.
Рон застонал, обхватив руками голову. Гарри потрясенно молчал.
- А эти злосчастные деньги! Для тебя же тысяча галеонов не деньги, Поттер! Пусть эта нищета Уизли хоть лавочку купит. Близнецы теперь тебе задницу целовать готовы - осуществил заветную мечту! Даже моя мантия, которой я радовался, как последний дурак, куплена на твои деньги. Мерлиновы яйца! - с горьким смешком юноша прикрыл глаза.
У него было такое измученное, растерянное выражение лица, что Гарри не произнес ни слова. Он просто сидел и смотрел прямо перед собой, непроизвольно сжимая и разжимая кулаки, и крепко стиснув зубы - твердо решив выслушать все до конца.
- Ты забрал даже мою сестру, - медленно, с горечью произнес Рон. - Ты думаешь, я не понимал, что ты трахаешь ее везде, где придется - как последнюю шлюху? Ну да, она же Уизли! Ее можно и сарай для метел привести и на Астрономической башне трахнуть! Но я думал, что рано или поздно, ты все же женишься на ней. Как порядочный человек женится на честной девушке. Потому, что любит ее и уважает ее и ее семью!
Раздражение в его голосе говорило о незаживающей ране, которая болела.
К Джинни у него было очень трепетное отношение. Долгое время она была единственным по-настоящему близким человеком. Старшие неохотно присматривали за малышами, стараясь поскорее улизнуть из дома, а вечно занятая мать едва успевала наградить парой подзатыльников чрезмерно активных близнецов. Маленький Ронни и малышка Джинни, тихо ковыряющиеся на заднем дворе, не привлекали особого внимания, и потому были предоставлены сами себе. Эта невольная отверженность сближала брата и сестру. Рон заплетал ей косички и вытирал сопли, чувствуя себя старшим братом, а она именно ему с гордостью показывала пойманную бабочку или свои первые корявые рисунки (до которых никому больше не было дела) и, затаив дыхание, слушала его восторженные рассказы о Хогвардсе и великом Гарри Поттере. Рон был центром ее маленькой вселенной!
А потом она тоже пошла в школу, и Поттер вытащил ее из этой проклятой комнаты. Она, конечно же, влюбилась в него, как дурочка! Рон стал смеяться над ней, пытаясь вытравить из нее эту дурь, и постепенно Джинни стала отдаляться от брата. Это неимоверно раздражало Рона.
«У Поттера хватает поклонников! - злился он. - Зачем ему моя Джинни?»
Гарри не обращал на нее никакого внимания и Рон, чувствуя себя предателем, втайне злорадствовал, глядя на муки сестры.
К шестому курсу ситуация изменилась: Гарри вдруг обнаружил в Джинни массу достоинств. Они стали встречаться, и Джинни расцвела на глазах. Смотреть на это было больно. Что она в нем нашла?
Рону хотелось задушить Поттера, когда он впервые услышал приглушенные стоны из-за плотно задернутой занавески на соседней кровати. Догадаться, кого именно в этот момент трахает Гарри, было несложно. Потом они стали пользоваться Заглушающими чарами, но Рон все равно не мог уснуть - тысяча демонов терзали его.
Но... Джинни ходила такая счастливая в тот год, что Рон, стиснув зубы, смирился. Если Гарри женится на Джинни, то, тем самым, он станет как бы членом семьи, а своим Рон прощал многое. Привык. И он все ждал, когда они объявят о своей помолвке. Может летом?
А потом все закончилось! Так же неожиданно, как и началось.
Рон не мог говорить. В горле стоял ком и только чуть дрожащие губы выдавали его волнение.
Вспыхнув, Гарри хотел прояснить ситуацию и немного развеять иллюзии Уизли по поводу его сестры, но промолчал - это было бы низко!
Рон же счел это очередным признанием своей правоты и скривил губы, глядя на юношу, опустившего глаза. С новым приступом ярости Рон обрушился на него:
- Я думал, что ты любишь ее и хочешь защитить таким способом! Объяснял тебе, что это неправильно! Убеждал, как дурак! Хотел, что бы вы всегда были вместе. И мама этого хотела, и папа. И что же? Ты теперь шарахаешься от нас, как от драконьей оспы! Как этот нищий сброд осмеливается вмешиваться в личную жизнь Великого хрена Гарри Поттера! - со злостью процедил Рон и, отвернувшись, смачно сплюнул.
- Джинни ты просто поимел и бросил, запудрив ей мозги о долге и чести! - решительно подвел он итог. - А сам уже клеишь новую дурочку. Тоже, между прочим, родственницу. Да еще на наших глазах! Ах, да - ты же Тот-самый-мальчик. Тебе все можно. Любой девчонке только свистни - будет твоя. Даже Гермиона... - тут голос Рона задрожал, и он умолк, отвернувшись.
О Гермионе он говорить не мог - он и так знал, кого бы предпочла Гермиона, будь у ней выбор. Только вот Гарри он этого никогда не скажет! Похоже, он сказал даже больше, чем намеревался. Рон замолчал. Молчал и Гарри, пытаясь переварить услышанное.
До них долетали музыка и смех. Свадьба шла полным ходом. Кому-то было весело.
Рон вдруг резко вскочил - он больше не мог здесь находиться. Не хотел. И он ушел. Молча. Совсем. Даже не обернулся.
А Гарри остался. Один... Немного погодя, он тоже встал и медленно поплелся на свет.
А еще он банально напился, пытаясь забыть злобный прищур холодных глаз - хотя для такого количества алкоголя, употреблённого в столь рекордно-короткие сроки, больше подходит определение «нажрался».
Гирлянда глицинии соскользнула с кирпичной оградки, и, оплетя зеленым кружевом полузасохшую орешину у калитки, исчезла в высокой, по пояс траве. Тонкий аромат еще тянулся шлейфом вдоль дорожки, мешаясь с запахом влажной земли и дерна, но у разбитого крыльца его сменило одуряющее благоухание роз. Точно стараясь прикрыть зияющее чернотой пепелище, разросшийся куст вытягивал поверх руин все новые и новые ветви.
Жалкий, потерянный, Гарри уныло бродил среди развалин, когда-то бывших его домом. Пара балочных перекрытий, груда искореженных плит, да каменный остов, погребенный под ворохом битого кирпича, щебня и прочего мусора, - вот и все, что осталось от обиталища Поттеров в Годриковой впадине.
- Вы что-то здесь потеряли, молодой человек? - раздался чуть дребезжащий старческий голос.
Гарри подскочил от неожиданности. У рассохшейся калитки, тяжело опираясь на крепкую трость, стоял высокий тощий старик - длинное черное одеяние, белоснежная полоска подворотничка, нагрудный крест, - и внимательно смотрел на него.
- Ничего, - облегченно вздохнув, Гарри опустил палочку - не маг.
- Променад, - резюмировал маггл.
Гарри на всякий случай кивнул. Старик, удовлетворившись кивком, слегка склонил голову и церемонно представился:
- Грейс. Уильям Грейс.
- А я Гарри… мм..., просто - Гарри. А вы, наверное, священник?
На холмах, утопая в зеленой кроне, среди прочих маггловских построек отчетливо выделялась островерхая кровля церкви.
- Я не голоден, - растерялся Гарри. Голосок бурно запротестовал, желудок несмело напомнил о себе негромким урчанием.
Очевидно, внутренний спор отразился на его лице - старик улыбнулся. Улыбка оказалась неожиданно теплой:
- Соглашайтесь.
«Да, да» - завопил голосок.
- Э... да, - промямлил Гарри, и четверть часа спустя уже сидел в небольшой гостиной.
Хозяин дома, предложив не стесняться, принялся накрывать на стол, то и дело вышаркивая из комнаты.
- Помочь? – вскочил, было, Гарри.
- Благодарю, не стоит, - отказался тот. - Привык, знаете ли.
От нечего делать Гарри начал озираться по сторонам.
Деревянная панель, выше - зеленый штоф. На выцветшей от времени ткани проглядывают темные пятна - следы картин или фотографий. Окна неплотно завешены бязью, мебель в белых чехлах, резной шкаф в углу - пуст, створки распахнуты настежь, рядом, на полу – связка книг, несколько картонных коробок, оклеенных клейкой лентой.
Стол у окна уже покрывала льняная скатерка с тонкой кружевной каймой, из носика высокого пузатого чайника поднимался тонкий парок, а из плетеной корзиночки вкусно пахло еще теплыми булочками - Гарри понял, что действительно проголодался, и когда прозвучало:
- Присаживайтесь поближе, - он охотно пересел к столу.
- Переезжаете? - полюбопытствовал, глядя, как старик разливает чай.
- Да, к сестре. Болеет.
- А дом как же?
- Сдам, - чуть пожал плечами старик и, подавая парню чашку, усмехнулся. - Правда, пока желающих нет. Вам дом не нужен, молодой человек?
Священник сделал глоток, чуть поморщившись, добавил сливок, и, сделав еще глоток, довольно кивнул. Разобравшись с чаем, он вновь переключился на Гарри.
- Вы ведь Поттер, правда? – то ли спрашивая, то ли утверждая.
Гарри обмер прямо с поднесенной ко рту чашкой. Следили! Забеленная маслянистая поверхность едва заметно заколыхалась - левая рука осторожно полезла под стол.
- Вы очень похожи на Джеймса Поттера, - словоохотливо объяснил тот, заметив смятение парня. - Кроме глаз.
- Глаза мамины, - сжимая в потной ладони палочку, механически отозвался Гарри… и вытаращил глаза. - Вы знали моих родителей?
- Скорее вашу маму, Лили. Лили Поттер, - улыбнулся священник. Улыбка вышла немного грустной. - Это я крестил вас много лет назад в той церкви, что вы видели на холмах. Она иногда заходила туда...
*
Он наткнулся на нее случайно, по рассеянности забредя во время ежевечерней прогулки в дальний уголок заброшенного сада, куда редко заглядывают охотники пеших гуляний. Фигурка в длинном плаще скорчилась на краю полуразвалившейся скамейки, худенькие плечики содрогались от беззвучных рыданий.
- Хотите чаю? - спросил он. Она тотчас замолкла и вскинула голову. По щекам еще катились слезы, а глаза - большие, зеленые, - были до того несчастные, что у него перехватило дыхание. Бедняжка. С минуту, немного по-детски приоткрыв рот, девочка удивленно разглядывала его, а затем, забавно пришмыгнув распухшим носом, молча кивнула головой.
Позже он увидел ее и в церкви – заметно робея, она долго стояла у входа, точно раздумывая, а потом все же вошла...
*
- А зачем?
Священник непонимающе посмотрел на него, потянулся к чаю.
- Зачем она приходила? - уже громче повторил вопрос Гарри.
- Она говорила с богом, - несколько высокопарно отозвался тот, снисходительно глянув на своего юного гостя поверх чашки.
- А о чем говорят с богом? Зачем приходят?
- Кто-то ищет покой, кто-то утешение, а кто-то замаливает свои грехи, - терпеливо пояснил старик.
- А о чем говорила она?
- Этого я сказать не могу, - голос был тверд. - Тайна исповеди.
- Тогда просто расскажите мне о них, - попросил Гарри. - Я ведь их совсем не знаю. Ни ее, ни отца. Только по колдо… по фотографиям, - быстро поправился он.
- Боюсь, я немного смогу рассказать - вашего отца я видел только раз, на крестинах. Он был с приятелем.
- Крестный, - улыбнулся Гарри. - Сириус!
- Кажется так, - несколько отрешенно кивнул служитель церкви.
*
Было заметно, что ни ее муж, ни его друг не одобряют эту затею. Оба шутили, громко смеялись, поглядывая на прихожан с той высокомерной уверенностью, по которой без труда определяешь толстосумов, - жизнелюбивые, беспечные, и совсем еще юные, почти дети.
Только вот отношения у них были далеко не детские. Это не бросалось в глаза, но, проведя много лет в закрытой школе для мальчиков, он безошибочно распознавал этот нарочито-небрежный взгляд из-под полуопущенных ресниц, неприметные касания.
В Джеймсе Поттере, несомненно, чувствовалась порода: тонкое нервное лицо, глаза с прищуром, невысокая, но ладно скроенная фигура. Второй - сероглазый, длинноногий, с темными волосами, небрежно перетянутыми шнурком; прядь строптиво свешивается к щеке, вызывая желание ее заправить. Таких не забывают.
И она... Лили... Тоненькая, гибкая, изящная, как фарфоровая статуэтка. Но глаза... Глаза смотрели жестко и недоверчиво. Девочка умела принимать решения и, более того, отвечать за них, несмотря ни на что. Только вот в самой глубине этих необыкновенных глаз таилась обида и боль, и еще, отчего-то, чувство вины.
«Она знает», - с нежностью и жалостью думал он, бережно окуная дите в купель.
Молодая женщина не сводила с ребенка тревожных глаз, не обращая внимания на подковырки скучающих друзей, и лишь заметив, что их трио так и притягивает взоры немногочисленных прихожан, что-то негромко прошипела на ухо супругу.
Джеймс нехотя кивнул и, чуть помедлив, лениво протянул:
- Ладно, хорош, Сири!
- Как скажешь, Сохатый, - легко согласился тот и пожаловался: - Надоело!
- Потерпи, Бродяга, скоро закончится. Потом повеселимся, обещаю, - и с легкой улыбкой собственника хлопнул парня по спине; рука, чуть задержавшись, скользнула вдоль позвоночника. Ничуть не смутившись, тот самодовольно усмехнулся в ответ.
Лили вздернула подбородок, губы сжались в тонкую черту.
«Странная семья, - подумалось тогда Грейсу. - Сложные отношения».
Рассказать обо всем этом юноше, сидящему перед ним? Зачем?
* - Ваш отец казался весьма неглупым молодым человеком, - священник говорил очень медленно, тщательно подбирая слова, - красивым, и очень уверенным в себе, - он облегченно умолк, и, обнаружив, что Гарри ждет еще каких-то слов, виновато отвел глаза. - Больше я ничего о нем сказать не могу.
Он, действительно, не мог сказать большего. Ни к чему ворошить грязное полуистлевшее белье людей, которых давно уж нет среди живых - у каждого в шкафу свои скелеты.
- А она? - жадно спросил Гарри. - Какая была она?
- Как солнечный луч в хмурый осенний день, - тихо отозвался старик. - Не красавица, нет, но ее лицо, особенно глаза, забыть невозможно. Она вся просто светилась от счастья с того дня, как вы появились на свет. Она очень вас любила!
Гарри задумался. Тогда, в думосбросе, Лили смотрела на Джеймса с таким отвращением. Позднее Люпин уверял его, что Джеймс изменился, перестал задирать людей ни с того ни с сего, и Лили начала встречаться с ним. Да и Сириус, хохотнув, подтвердил его слова. И все же… Ему давно уже хотелось задать кому-нибудь этот вопрос, но он сдерживался, понимая его неуместность. Да и кто мог сказать, как оно было на самом деле? Люпин? Вряд ли…
- Скажите, - Гарри в упор посмотрел на священника. - Мама любила моего отца?
- Почему вы об этом спросили? - ответный взгляд казался одновременно огорченным и озадаченным.
- Я хочу знать!
«Знай я раньше то, что я знаю теперь, я бы теперь не знал этого», - всплыло в памяти.
- Какой смысл ворошить прошлое? Они были вашими родителями и любили вас!
Старик рассеянно хлебнул уже остывший чай и устало откинулся на спинку стула.
*
Он не лгал. Они действительно любили этого мальчика. Все трое.
Лили, упрямо не желающая ни на минуту выпускать малыша из цепких материнских объятий, и даже приустав, с явной неохотой передавшая его отцу.
Джеймс, неуклюже, но осторожно державший сына обеими руками.
- Настоящий гриффиндорец, - убежденно твердил он, раздуваясь от отцовской гордости. - Крепкий, смышленый.
- Да, - снисходительно потрепав малыша по волосенкам, согласился Сириус. - Забавная кроха.
*
- Джеймс и Лили были очень достойными людьми, - чуть погодя добавил он с легкой укоризной в голосе. - Прошло уже столько лет, а я все еще вижу людей на развалинах вашего дома. Значит, о них помнят, а это главное!
- Да, вы правы, о них не забывают, - тихо произнес Гарри и вдруг замер. До него дошел смысл слов, произнесенных стариком. - Вы кого-то видели здесь?
- Естественно! - отрезал тот, резко меняя тон. Очевидно, тема была неприятна, и он явно пожалел, что затронул ее.
- А как они выглядели?
- Я видел здесь, по меньшей мере, пятерых людей, - нехотя ответил он. - Вернее четверых, потому что один из них - высокий худой мужчина в таком, знаешь, смешном старомодном сюртуке и длинном плаще, чем-то похожий на огромную летучую мышь - приходил дважды.
«Снейп?» - пискнул голосок.
- А когда?
Старик задумался.
- Первый раз я его увидел вскоре после несчастья, тогда, много лет назад, а второй – да вот, совсем недавно. День был, помнится, хороший. А он сидит на камнях, у развалин, и лицо у него такое...
Священник попытался подобрать определение, вспоминая некрасивое худощавое лицо с большим носом. Горечь, сожаление, боль, ненависть? Там было все, и он махнул рукой, так и не найдя подходящие слова.
- А потом он исчез! И тут же следом появился другой - хромой, уже немолодой и весьма сурового вида. Ах, да, у него еще что-то с глазами - какая-то травма. Я, правда, плохо помню, что было потом. Солнечный удар, наверное, - день был все-таки жаркий, - он пожевал губами и, чуть помолчав, добавил: - У меня, знаете ли, сложилось впечатление, что тот, первый, длинноволосый, поджидал здесь кого-то. И явно не этого старика. Он, кажется, даже выразился, увидев его.
Гарри был потрясен. Аластор Моуди? Что он здесь делал? Искал Снейпа? А откуда он знал, что Снейп здесь? И что здесь было нужно Снейпу? Кого он здесь ждал? Множество вопросов рождалось один за другим. И ни на одного не было ответа!
Заметно волнуясь, Гарри спросил:
- А кого вы еще видели здесь?
- О, это было давно, сразу после взрыва. Я тогда, стыдно признаться, испугался. Шутка ли - все стекла повылетали. Конечно же, я пошел узнать, что произошло, а там все в огне пылает! Ужас! Дом буквально трещит, вот-вот на куски развалился - чудом держится. И, вдруг, представляете, мужчина из огня ребенка выносит! И тотчас, следом - дом рушится!
- Хагрид, - сказал Гарри, грустно улыбнувшись.
- Не знаю, - раздраженным тоном. - Он мне не представился. Убедился, что мальчик в порядке, положил его на траву у ограды, и испарился. А кругом уже народ собирается - все бегут, кричат! Я уже почти было добрался до мальчика, но меня опередил какой-то огромный человек. Он, кажется, на мопеде был, - вспомнил старик. - Большом, таком, черном мопеде.
Гарри от неожиданности так и застыл с открытым ртом.
- Гарри, с вами все в порядке?
- Да, - Гарри, машинально захлопнув рот, растерянно посмотрел на священника.
- А как он выглядел, тот мужчина? Ну, который меня спас?
- Как король! – заявил старик, не задумываясь ни на секунду. – Такой статный, знаете ли, импозантный, в роскошном черном плаще. А волосы длинные и абсолютно белые. Он когда малыша осматривал, капюшон откинул, волосы и рассыпались. Он еще, помню, улыбнулся и что-то сказал малышу - а тот и плакать перестал!
«Нет! Нет! Нет!» - как заведенный, твердил голосок.
Только один человек полностью подходил под это описание, но мозг категорически отказывался признавать открывшуюся истину.
«Малфой?» - потрясенно пискнул голосок.
- Этого не может быть! - внезапно охрипшим голосом выдавил Гарри.
Умираю хочу еще! Сюжет интересен и не зациклен на одном действие, поражает и радует динамичность сюжета. И вааще я просто люблю пару Снейп/Гарри, Люциус/Гарри.
Раньше по пятницам в доме Сириуса было много народу - проходили собрания Ордена. Тогда еще был жив Дамболдор... Прошло так мало времени, но как все изменилось!
Сегодня была пятница - Гарри отправился в Хогвардс. Как-то незаметно он перестал фанатично посещать все заседания Ордена, ограничиваясь тем, что слышал от Гермионы или Люпина. Но за этот период у него накопилось много вопросов, и на часть из них Гарри надеялся получить ответ именно здесь.
Хогвардс был безлюден. Шаги юноши гулко отдавались в пустынных коридорах. Гарри постарался идти потише. Дойдя до кабинета директора, он привычно свернул в неприметный коридор, почти не бросающийся в глаза из-за великолепных сверкающих доспехов рыцаря, стоящего рядом.
«Слово и дело», - тихо пробормотал он пароль, остановившись у невзрачной двери в самом конце коридора. Дверь не открылась. Удивленный, юноша вновь произнес пароль - дверь по-прежнему не хотела впускать его.
«Забавно! Может пароль сменили?» - подумал он, пытаясь вспомнить, когда он был здесь в последний раз.
Пока Гарри предавался размышлениям, в коридоре послышались чьи-то шаги. Юноша моментально натянул на себя отцовский плащ. Ему не хотелось, что бы кто-нибудь видел, что он, как дурак, стоит перед запертой дверью.
Уже вполне можно было различить голоса. Гарри замер, чутко прислушиваясь.
- Ты уверен, что это был Снейп? - раздался резкий голос, кажется, Кингсли Шеклбота.
- Не совсем. Он аппарировал, как только заметил, что за домом следят, - во втором голосе прозвучали виноватые нотки - Люпин!
Мужчины уже появились в коридорчике и остановились буквально в двух шагах от него. Гарри затаил дыхание.
- А ведь Аластор оказался прав! Снейпу, действительно, нужен мальчишка, - довольным тоном произнес Кингсли. - Он-то хоть ничего не заметил?
- Я уже говорил тебе, Кингсли, у мальчика сейчас очень трудный период, - раздраженно ответил Люпин. - Он вообще ничего не видит!
- Дети! У них все периоды трудные - не понос, так золотуха, - хмыкнул Шеклбот со знанием дела.
- Гарри здоров, - холодно произнес Ремус. - Просто надо дать ему время прийти в себя.
- Лишь бы глупостей не наделал.
- Не беспокойся, все под контролем.
- Ну да ладно, это не мой геморрой, - улыбнулся аврор и уже серьезнее произнес: - И все же, я бы не стал во всем полагаться на Моуди. Он в последнее время сам не свой - на всех кидается, раздражается по пустякам.
- Согласен, бешеный, - кивнул Люпин и задумчиво добавил: - От него невыносимо разит кровью...
- Тебе видней! - многозначительно протянул Шеклбот. - Может экспериментирует? Ты же знаешь слабости старика - поймал пару магглов и работает.
- Я бы так не смог! - передернулся Ремус.
- Тебе никто и не предлагает - каждому своё, - засмеялся Шеклбот. - Послужил бы с мое в аврорате - такого бы насмотрелся. Дементоров не надо!
Заметив, что Люпину явно не по себе, он примирительно произнес:
- А насчет магглов не переживай - Аластор очень щепетилен на этот счет. Все заживит, залечит в лучшем виде - никто ничего и не поймет! Obliviate и все - свободен!
- Может, пойдем? Нас уже заждались, - заторопился Ремус, желая побыстрее оборвать неприятную тему.
- Как хочешь, - легко согласился тот и, подходя к двери, предупредил: - Дамам ни слова!
- А эти близнецы - затейники! - улыбнулся Кингсли. - Ты слышал пароль, который они предложили на прошлой неделе?
Дверь открылась, пропуская их, и Гарри больше ничего не услышал, кроме мягкого смеха Люпина и громкого гогота Шеклбота.
Гарри с трудом поднялся - затекли ноги. Туда он сейчас не пойдет - это точно! По его лицу сразу поймут, что с ним что-то не так. Пряча на ходу отцовский плащ, юноша направился подальше от Хогвардса – домой.
«Итак, что мне известно?» - размышлял Гарри, сидя на широком подоконнике в гостиной на Гриммаулд-плэйс.
«Ничего!» - честно признался он самому себе, чувствуя себя полным идиотом.
Призвав перо и пергамент, Гарри попросту стал записывать все, что узнал за это время. Дело пошло на лад - вскоре пергамент был весь исписан вдоль и поперек. Все, что он знал, уместилось в одном дюйме текста - далее шли бесконечные вопросы.
За ним по-прежнему присматривают - потому и согласились оставить его в этом доме. Люпин, еще, возможно, Гермиона, регулярно докладывают о нем на собраниях. Это было неприятно и попахивало предательством, но лучше смотреть правде в глаза: слова Аластора о победе любой ценой стали девизом этой войны.
Здесь появлялся Снейп, а значит, Моуди оказался, по-своему, прав, предложив устроить западню. Кстати, с чего он это взял? И что здесь было нужно Снейпу?
И еще - Снейп был в Годриковой лощине. С этого места у Гарри начинались сплошные вопросы. Что он там делал? Кого ждал? И откуда там взялся Моуди?
Старый аврор оказался не так прост, как казалось Гарри. Что он искал тогда в библиотеке? И почему Кингсли сказал, что Моуди изменился? То есть, как понял юноша, он стал еще более странным, чем обычно. А если это не он? Ну, как тогда, на четвертом курсе - Оборотное зелье?
Люпин произнес, что Моуди пахнет кровью. А ведь оборотни за версту чуют этот запах! Кингсли что-то объяснил ему про магглов. Этот момент был особенно непонятен - они там, что, людей пытают?
«Дикость какая-то - так можно до чего угодно додуматься! Они же не Пожиратели, в конце концов!» - оборвал свои размышления Гарри. Но мыслишка все равно не уходила, продолжая маячить в голове.
«Попрошу Добби последить за Аластором, - решил Гарри. - Чем он, в сущности, занимается?»
Оставался еще Люциус Малфой - пожиратель, сбежавший из Азкабана накануне освобождения, убив при этом кучу народа. Этот поступок казался Гарри верхом идиотизма!
«А может, он не знал об этом? - возникла резонная мысль. - Или те, кто ему помог бежать, были не в курсе? Министр говорил – «ниточки ведут в Орден». Значит, наоборот - знали и не хотели, чтобы Малфой разгуливал на свободе?»
Была еще одна новость, о которой вообще не хотелось размышлять.
«Как нибудь, в другой раз?» - с робкой надеждой спросил голосок, с готовностью приходя на помощь.
Но в другой раз не получалось - Люциус Малфой спас ему жизнь, вытащив Гарри из разрушенного дома. Полный бред! Долг жизни Люциусу-мать его-Малфою! Мм... да...
Гарри стал вспоминать все, что он помнил о подобном долге. Дамболдор как-то говорил ему, что между спасенным и спасителем возникает связь - придавая этому факту большое значение.
Гарри прислушался к своим чувствам, пытаясь понять, ощущает ли он эту связь. Никаких особливых чувств по отношению к Малфою он не испытывал - просто неприязнь. Разве что, время от времени, очень хотелось набить морду Драко Малфою. Интересно, а это считается? Тоже ведь - Малфой!
А может, он какой-то неправильный, ну, в смысле, неблагодарный? Дурсли ему часто твердили об этом!
Хотя, судя по Снейпу, любить при этом необязательно - у профессора вон как физиономию перекашивало, когда он его спасать кидался! Наверняка не от безумной любви. Просто долг жизни - и даже не Гарри, а его отцу.
Но с другой стороны, Червехвосту его долг не помешал порезать Гарри руку, взяв кровь для Волдеморта. Почему? Не было прямой угрозы жизни Гарри или он тоже не отличался особой благодарностью?
Все это было очень сложно - Гарри в очередной раз пожалел, что ему так мало известно о законах магического мира.
«Ладно, об этом – потом», - привычно подумалось ему, и он выбросил неприятные мысли из головы.
Раздался негромкий стук в дверь и Гарри, чертыхнувшись, пошел открывать. После последнего, столь неудачного посещения Хогвардса, Гарри, перерыв всю библиотеку, отыскал парочку подходящих заклинаний из семейного архива Блеков - полностью перекрыв свободный доступ в дом для всех без исключения. Это причиняло некоторые неудобства, поскольку теперь приходилось исполнять роль швейцара, но зато, без него попасть в дом стало невозможно. К сожалению, заклинания не являлись универсальными, и годились только для защиты родового дома Блеков. Но Гарри был рад и такому.
Стук повторился.
- Да иду я, иду! - разозлившись, громко крикнул Гарри.
На пороге стояла Гермиона. Вид у нее был был неважный - Гарри молча посторонился, пропуская девушку.
- Привет, - тихо произнесла она, не глядя на Гарри.
- Чай хочешь? - выпалил он первое, что пришло в голову.
Она кивнула и прошла на кухню.
- Читал?
С этими словами она вытащила из кармана газету. С первой страницы на него смотрела Нарцисса Малфой. Гарри сразу же узнал ее по характерному выражению лица. Юноша зашелестел газетой.
«Несчастный случай в Малфой-Мэноре.
Сегодня, 14 июля, около 10 часов утра, леди Нарцисса Малфой, супруга небезызвестного Люциуса Малфоя, разыскиваемого властями по обвинению в предумышленном убийстве, была найдена мертвой в своем родовом поместье Малфой Мэнор, Уилдшир, Юго-Запад Англии.
Прибывшие на место происшествия авроры установили следующее: накануне миссис Малфой навещала знакомых (кого именно, пока, к сожалению, установить не удалось). Вернулась она к вечеру того же дня. От ужина отказалась, сославшись на усталость и, отпустив прислугу, прошла в спальню. В живых ее больше никто не видел.
Тело мадам нашли домашние слуги в малой гостиной Малфой Мэнора. Леди Нарцисса полулежала в кресле, перевесившись через подлокотник. На ее лице застыло выражение ужаса.
Палочку миссис Малфой проверили на предмет непростительных заклятий, коих обнаружено не было.
Колдометики констатировали, что смерть наступила более 8 часов назад. Никаких следов насилия на теле покойной не обнаружено. Изменившееся до неузнаваемости лицо миссис Малфой сочли результатом органического порока сердца - подобное явление нередко сопровождает смерть от удушья и упадка сердечной деятельности.
Основываясь на данных экспертизы, следствие пришло к заключению о скоропостижной смерти.
Отчего она ни к кому не обратилась, учитывая, что в доме полсотни слуг, среди которых присутствуют и специально обученные оказывать медицинскую помощь, так и остается загадкой.
Допрошенная прислуга в один голос утверждает, что ничего подозрительного не заметили, посторонних не было, и в доме ничего не пропало.
Ни сын покойной, ни ее муж на месте происшествия не присутствовали.
Министерство Магии сочло необходимым опечатать поместье до объявления наследников».
Гарри дважды перечитал весь текст. Нарцисса Малфой мертва! Остановка сердца! Гарри вспомнил надменное лицо белокурой красавицы. На больную сердечницу леди Малфой никоим образом не походила. Может, министерские просто не хотят связываться с расследованием? Люциус Малфой сейчас явно не в фаворе.
- А про Малфоев что-нибудь слышно? - нетерпеливо спросил Гарри.
- Нет. Как в воду канули, - в голосе по-прежнему звучало безразличие.
- Я не верю, что Нарцисса умерла сама! - возбужденно заговорил Гарри. - Министерство наверняка что-то скрывает!
Он принялся выдвигать предположения, одно невероятнее другого. Гермиона слушала его, не перебивая, обеими руками обхватив чашку, словно пытаясь согреться. Вскоре он обнаружил, что она его не слышит, думая о чем-то своем.
- Гермиона, что случилось? - в лоб спросил он.
Она встрепенулась.
- Ничего.
- Рассказывай! - потребовал Гарри.
Она молчала, низко опустив голову и машинально проводя пальчиком по ободку чашки. Юноша начал терять терпение.
- Опять с Роном поругались? - стал уточнять он причину необычного поведения девушки. После злополучной ссоры Гермиона старалась не упоминать Рона. Гарри также старательно обходил тему «Рон» стороной.
Она отрицательно замотала головой, по-прежнему не поднимая глаз. Подсев к Гермионе, он решительно опустил руку ей на плечи и заглянул в лицо. Девушка всхлипнула и спрятала лицо у него на груди.
- Что с тобой? - ошеломленно повторил юноша, нерешительно обнимая Гермиону. От нервного напряжения ее трясло. Он неловко похлопал девушку по спине, пытаясь успокоить. Это возымело обратный эффект - Гермиона разразилась рыданиями. Гарри растерянно держал ее в объятьях, не зная, что предпринять - худенькое тельце сотрясалось от плача.
- Успокойся, Гермиона! - беспомощно повторил он, чувствуя, как рубашка на груди становится мокрой от слез. - Что произошло? Это Рон, да?
- Невилл! - прорыдала она, уткнувшись носом ему в грудь. - Он хотел... А она запретила... Потому, что грязнокровка...
Гарри пытался хоть что-нибудь понять из этих бессвязных восклицаний. При чем здесь Лонгботтом? А «она» - это, наверное, его бабушка? Интересно, что же все-таки стряслось?
Вскоре ему удалось кое-как успокоить ее и, напоив сладким чаем, уложить в гостиной на диване. Гермиона, совершенно обессилевшая после такой истерики, не сопротивлялась - спустя пять минут она уже крепко спала, заботливо укрытая пледом.
Гарри решил заскочить к мадам Помфри и взять у нее что-нибудь успокоительное. А заодно и проведать Добби. Мадам Помфри как-то предложила собрать для него небольшую аптечку. На всякий случай. Гарри пожалел, что сразу не захватил ее с собой. Сейчас этот ящичек оказался бы весьма кстати.
- Добби сделает все, что скажет ему Гарри Поттер, - преданными глазами глядя на юношу, пропищал эльф и, помявшись, произнес: - Добби знает Стика.
Заметив непонимание во взгляде Гарри, он с готовностью пояснил: - Мистер Моуди - господин Стика.
Гарри обрадовался.
- Так ты дружишь со слугой мистера Моуди?
- У Стика нет друзей. Мистер Моуди не разрешает Стику дружить с другими эльфами. Но Добби приходил к Стику. Мистер Моуди - плохой господин.
Добби зажал рот руками и испуганно затряс головой. Гарри быстро схватил эльфа в охапку, опасаясь, что тот по привычке начнет себя калечить. Добби затрепыхался и затих. Гарри рискнул спросить:
- Мистер Моуди бьет Стика?
Добби робко кивнул и поспешил объяснить: - Добби не знает. Стик говорит - он плохой эльф, не слушается господина.
- Ладно, об этом потом, - пробормотал Гарри заметив, что эльф опять занервничал. - Только постарайся, чтобы Аластор тебя не видел!
Добби кивнул и исчез.
* * *
Гарри направлялся к мадам Помфри. Дверь ее владений была неплотно прикрыта. Из-за нее доносились громкие голоса. Юноша нерешительно заглянул в щель. Он заметил профессора МакГоногалл, что-то бурно обсуждавшую с Аластором Моуди. Гарри впервые видел профессора в таком бешенстве - обычно сдержанная, МакГонагалл сейчас была похожа на разъяренную кошку.
Шизоглаз мрачно взирал на яростно жестикулирующую Минерву МакГонагалл. Вид у него был довольно странный - одной рукой он бережно поддерживал едва забинтованную вторую руку. Сквозь повязку проступила кровь. Плащ на нем забрызган грязью и местами разодран в клочья.
Не желая быть замеченным, Гарри отпрянул и, развернувшись, быстро пошел к выходу.
Без особых приключений он вышел из замка. Пробираясь в Хогсмит, юноша все раздумывал о подсмотренной сцене, как вдруг внезапно был остановлен радостным возгласом:
- Гарри!
Юноша обернулся. Рубеус Хагрид смотрел на него со счастливой улыбкой. Гарри почувствовал себя неловко. За всеми передрягами он совсем забыл о Хагриде.
- Ну, как ты, Гарри? Не заходишь, смотрю. Забыл, поди, о мне-то? - тяжело ступая, чуть обиженным тоном заговорил полувеликан, подходя ближе.
- Что ты, Хагрид! Я очень рад тебя видеть! - тепло улыбнулся юноша и, заметив в ответ недоверчивый взгляд, убедительным тоном добавил: - Правда, рад, Хагрид! Просто замотался немного...
- А! Ну, тогда ладно, - тут же успокоился тот и предложил: - Зайдешь? Чайку попьем?
Гарри замялся было, но не хотелось обижать Хагрида и он кивнул, соглашаясь.
Наливая чай в огромную чашку, Хагрид то и дело улыбался, посматривая на Гарри.
- А ты что заходил-то?
- К мадам Помфри! Аптечку хотел взять! - объяснил Гарри, мужественно вгрызаясь в печенюшку размером с тарелку.
- Заболел, что ли? - забеспокоился тот, внимательно вглядываясь в лицо юноши.
- Не-а, здоров! - успокоил его Гарри. - Так, на всякий случай!
Он был рад, что Хагрид ничего не говорит о Дамболдоре.
- Она мне такую же предлагала, - вспомнил Хагрид и рассмеялся. - А мне зачем? У меня, окромя поноса, сроду ничего не бывало.
Гарри подавился и тихонько положил печенье обратно, а полувеликан, ничего не заметив, продолжил:
- Хорошая она женщина, Помона-то, даром что нечистокровная! Она через это и замуж не вышла - одна живет. А по мне, так глупость все это!
Заметив недоуменный взгляд юноши, он пояснил:
- У грязнокровок, мол, сквибы рождаются! Чистокровные и забеспокоились - их и так раз, два и обчелся. Кому рисковать захочется?
- А что, у них, правда, рождаются сквибы? - заинтересовался Гарри.
- Говорят! - пожал могучими плечами Хагрид. - Тогда еще дед нынешнего Малфоя выпустил эту... как ее… мо-но-г-ри-фию.
- Монографию? - уточнил юноша.
- Во-во, - обрадовался Хагрид, но повторить не рискнул. - Ну, там он черным по-белому и расписал все. Коли, говорит, в роду нечистокровные есть, то сквибы там обязательно будут. Шум такой поднялся - во всех газетах писали! Обвиняли его в дискоди... десрити..., - Хагрид махнул рукой, - ну, короче, вроде он нечистокровных не любит. Оттого и наговаривает на них всякое! Особенно Августа Лонгботтом свирепствовала. Тогда она еще в министерстве работала - какой-то отдел возглавляла. Так вот брат ее как раз на нечистокровной женился. Та, вскорости, и понесла, - полувеликан, слегка подавшись к Гарри, понизил голос:
- А потом и вправду - сквибом разродилась! Скандал! Ну, тут Августа-то и задумалась. Еще бы - такое горе в семье!
- И чем все закончилось? - спросил Гарри, на лету ловя каждое слово.
- А ничем! Поговорили и забыли. Кто-то поверил - Малфои там, Блеки, Лестранжи. Тут же в закон рода ввели - запретом. Хотя у них и так отродясь нечистокровных в роду не водилось. Аристократы, мать их! - Хагрид поджал губы. - А некоторые продолжали жениться, как хотят - хоть на магах, хоть на не магах. Уизли, к примеру, или батюшка твой, - он улыбнулся.
- Бабка твоя, вообще-то, против была - у Поттеров-то до Лили примесей не было. Никаких полувейл или других полу - богатый чистокровный род. Да... - тут Хагрид замолчал, осознав, с кем говорит.
Гарри слушал, открыв рот - чаепитие оказалось на редкость познавательным. Кажется, он стал понимать причину истерики Гермионы.
- Ладно, заболтался я тут с тобой, а мне еще гиппогрифа кормить, - заторопился Хагрид, пытаясь закруглить разговор. - Кажись, я опять лишнего сболтнул.
- Ничего ты не сболтнул! - возразил юноша, в надежде услышать что-нибудь еще.
Хагрид только сокрушено покачал головой.
- А вдруг я надумаю жениться? - продолжал убеждать его Гарри. - Должен же я знать порядки?
- Оно, конечно, так! – нехотя согласился полувеликан. - Но ты лучше у бабушки Невилла все разузнай - очень грамотная женщина. Вы вроде как дружите с ним, с Невиллом-то?
Гарри кивнул и Хагрид обрадовался.
- Ваши бабушки тоже, кажись, дружили. Так ты ему письмо напиши - мол, навестить хочешь, а там уже и спросишь, - посоветовал он.
- Спасибо Хагрид! - с чувством произнес Гарри и поняв, что больше ничего нового не услышит, начал прощаться.
Гемиона уже проснулась, когда Гарри тихо вошел в комнату. Девушка неподвижно сидела, закутавшись в плед и поджав под себя ноги. Гарри уселся на полу возле нее и, привычно подтянув к себе колени, откинулся на сидение дивана.
- Как ты? - рискнул он нарушить гнетущую тишину гостиной.
- А, - без особого энтузиазма произнесла Гермиона, плотнее заворачиваясь в плед. - Ну и как там его зверушки?
- Нормально, - произнес юноша. Безразличие девушки его угнетало, и он решился: - Мы говорили не о них. Хагрид мне рассказывал о брачных традициях магов.
Гермиона зашевелилась. Гарри пересел на диван и быстро заговорил:
- Ты же умная, Гермиона. Как ты можешь верить в эту ерунду? Подумаешь, грязнокровная! Что с того? Какой-то Малфой написал чушь - все тут же и поверили. Это же Малфои! Они помешаны на своей родословной!
Закутанная в мягкий кокон, из которого торчала только голова, девушка слушала Гарри, не перебивая, и только грустно смотрела на него большими карими глазами.
- Что ты молчишь? Я не прав?! - горячился Гарри.
- Доминик Малфой получил признание благодаря широко известной монографии «Чистая кровь. Наследие предков». Она стала результатом многолетней работы целой исследовательской лаборатории, щедро финансируемой Малфоем. Ее можно найти в Запретной секции библиотеки Хогвардса, - без всякого выражения произнесла девушка монотонным голосом профессора Бинса.
- Я же не сквиб! - с возмущением возразил Гарри.
- Нет правил без исключений, Гарри, - едва заметно передернула плечами Гермиона. - Согласно исследованиям, вероятность появления детей, полностью лишенных магических способностей, рожденных в браках, заключенных между чистокровными магами и магглорожденными напрямую зависит от процентного соотношения магической энергии. По статистике, чем выше уровень магического потенциала - тем меньшая вероятность.
Гарри с уважением уставился на Гермиону - умная, блин, и что она в Гриффиндоре делала? С такими-то мозгами только в Когтевране учиться!
- Ну что тут непонятного! - раздраженно фыркнула девушка, заметив недоумение в глазах Гарри. - У твоих родителей были шансы пятьдесят на пятьдесят - ты вполне мог родиться сквибом. Если и твой ребенок будет от магглорожденной, то возможность иметь малыша - сквиба увеличится. Понятно? - устало произнесла она.
- Вполне, - кивнул Гарри. - Только нафига Малфою все это нужно было? У них с этим, вроде, проблем нет?
- Гарри, маги вырождаются! Почти все истинно чистокровные связаны между собой родственными узами. Это неизбежно ведет к вымиранию рода. Ты думаешь, почему в маггловских королевских династиях было столько идиотов?
- Вот-вот, - с пониманием вставил Гарри, закивав головой. - Малфой, Крэбб, Гойл - да почти весь Слизерин!
- Возможно, - не стала спорить Гермиона. - Но зато у полноценного чистокровного волшебника огромный магический потенциал. Особенно у последнего представителя рода - там такая родовая защита стоит!
- Как это? - не понял Гарри, чувствуя себя полным хаффлпаффцем.
- А ты что думаешь, они все по любви женятся? - с горечью усмехнулась девушка. - Магический потенциал выявляется примерно годам к пятнадцати. Плюс - минус два или три года - зависит от уровня. При поиске подходящей пары, помимо общеизвестных критериев - материальное состояние, связи, положение в обществе - составляются расчеты на совместимость: тесты, прогнозы, астрологические гороскопы. В общем, не до любви, - вздохнула она. - Потому-то и помолвку заключают заранее. Пока все рассчитают, уходит куча времени и галлеонов.
- А если, вдруг, выяснится, что они не подходят друг другу?
- Этим занимается очень узкий круг специалистов, хорошо знающих друг друга. Естественно, они делятся между собой информацией. Не пропадать же добру - такая работа проделана! Если что не так - тут же дают рекомендации, какие варианты для данного мага будут наилучшими, - Гермиона взглянула на Гарри и перевела - Чтобы уроды не рождались!
- Выходит, Драко Малфой - породистая скотина, результат селекции, а я так - случайная мутация? - возмущенно поинтересовался Гарри.
- Выходит - так! - она утешающе похлопала его по плечу. - Не огорчайся, это вполне полноценные маги и даже, как правило, гораздо жизнеспособнее и одареннее, чем чистокровные. Особенно если маг - единственный представитель рода. Магия как бы концентрируется в этом последыше, надеясь на возрождение рода. Волдеморт, к примеру, или Снейп - очень сильные маги, да и ты, пожалуй, не слаб.
- Значит, смешение крови все же выгодно? – заметно приободрился Гарри.
- Для долгосрочных планов улучшения магического потенциала сообщества в целом - возможно, - пожала плечами девушка, - а иметь наследника - сквиба для родителей - не особенно.
- И откуда ты все это знаешь? - с уважением, без всякого перехода спросил ее Гарри.
- Кое-что - из книг, а что-то - рассказали.
- Бабушка Невилла? - в лоб осведомился Гарри и тут же пожалел об этом. Глаза девушки подозрительно заблестели. Чуть помедлив, она кивнула и тут же резко отвернулась от него.
- Гермиона, может, расскажешь мне все? - тихо произнес Гарри.
- Невилл сделал мне предложение, - не оборачиваясь, глухим голосом проговорила она.
- С чего это вдруг? - брякнул Гарри. Девушка промолчала.
- Извини, - спохватился он. - А ты?
- Обещала подумать.
- А он? - подтолкнул ее юноша.
- Он меня в кафе пригласил, - Гермиона вновь замолчала, по-прежнему не глядя на него.
- Ну, - не выдержал Гарри. Ему надоело вытягивать из нее каждое слово.
- Ну и все! - раздраженно обернулась к нему девушка. - Вместо него на свидание явилась Алиса Лонгботтом и мы обо всем поговорили! Она же мне и прочитала эту небольшую лекцию о ритуалах и традициях, - она говорила очень быстро, словно боясь передумать.
- Я просто замечательная: умная, красивая и вообще - она мне желает только добра и счастья! Только не с Невиллом! У нее сын и сноха в психушке, и Невилл - все, что у нее осталось... Она не может рисковать! - Гермиона умолкла.
- Гермиона! - решился произнести Гарри. - Ты же не любишь его, я знаю! Рон ...
- А что ты вообще знаешь обо мне? - прошипела она сквозь зубы и глаза ее гневно засверкали. - Ты думаешь, легко быть грязнокровкой в Хогвардсе? Ты можешь быть хоть семи пядей во лбу - это ничего не меняет. Как клеймо - навсегда... Твоей маме очень повезло - подцепила молодого богатого мага из знатной чистокровной семьи. Так везет далеко не всем - обычно на них женятся вдовцы или очень бедные полукровки. Так что особенно выбирать не приходится, - она истерически рассмеялась. - Хотя можно, конечно, гордо остаться одной - как мадам Помфри, к примеру.
Гарри не знал, что сказать - любые слова утешения звучали бы глупо. Он с жалостью взглянул на девушку. Она сидела, забившись в уголок дивана - такая маленькая, несчастная, какая-то поникшая. Юноша протянул руку и бережно коснулся ее волос - мягкие, пушистые. Она всхлипнула, и он физически ощутил, как она меняется от его прикосновения.
- Поцелуй меня, Гарри! - неожиданно сказала она.
Он, опешив, уставился на нее. Мысль целоваться с Гермионой никогда не приходила ему в голову.
«Идиот, она сейчас обидится, - тут же встрял голосок. - Плакать будет. Оно тебе надо?»
Гарри потянулся к девушке и неловко ткнулся куда-то в щеку. Она резко вздохнула и решительно стянула с него очки. Несколько секунд она во все глаза смотрела на него, плотно обхватив лицо юноши ладонями. Гарри зажмурился, чувствуя нежные податливые губы. Она пылко прижалась к нему всем телом. От нее исходил жар...
Он боялся шелохнуться. Ощущения были непривычными - все равно, что целоваться с Роном. Зачесался нос.
Видимо, девушка что-то почувствовала - резко отпрянула от него и отвернулась.
- Гермиона, - робко позвал Гарри.
Она сделала какое-то непонятное движение руками, словно отталкивая что-то. Гарри замер.
- Я совсем не нравлюсь тебе? - тихо спросила она чуть погодя, не поднимая глаз.
- Ну что ты! - запротестовал он. - Нравишься! Просто... - он честно попытался передать свои ощущения. - С тобой все по-другому, понимаешь? Не так, как с Джинни или другими... Ты для меня как... сестра, что ли...
Гарри смущенно умолк, с надеждой заглядывая ей в лицо. «Она поймет, - думал он. - Не может не понять».
Гермиона смотрела на него с каким-то совершенно непонятным выражением - с укоризной и каким-то замешательством, словно ей было стыдно, но она пыталась это скрыть. Он опустил глаза, чувствуя себя виноватым - как будто он не оправдал ее ожиданий, что ли. А когда поднял - лицо девушки приняло замкнутое отчужденное выражение и она вновь стала похожа на ту Гермиону, которую он знал.
- Все в порядке, Гарри! - отчетливо произнесла она. - Обычная женская истерика. Больше не повторится. Не обращай внимания.
Она вымученно улыбнулась, и он сделал вид, что поверил ей. Так проще. Во всех отношениях.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 20
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Умираю хочу еще! Сюжет интересен и не зациклен на одном действие, поражает и радует динамичность сюжета. И вааще я просто люблю пару Снейп/Гарри, 
Люциус/Гарри.
- участник сейчас на форуме
