ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Восхождение Чёрной Луны Ангст\драма\романс R На фикатон по заявке: Мышь, «фик. Пейринг: Вольдеморт/ЛЛ; жанр: romanse и/или drama; размер: чем больше - тем лучше, но согласна и на драббл; время действия - 7-я книга, может быть, первые годы после войны, если автор решит, что Вольдеморт её переживёт; ключевое слово: свет. Обязательное условие – Вольдеморт находится в теле, которое вылезло из котла в 4-й книжке. Не надо нам красавчиков Реддлей и обояшек Файнсов».
Дисклеймер: персонажи и мир – недоброй тётушке Ро, композицию и название – Сергею Калугину, идею сюжета – «Сильм-Экстриму», пейринг – заказчику, магу магово, фигу фигово, чур меня, чур... Страшная сказка, эпическая сага о двоих, стоящих выше вещного мира… Фик написан без учёта 7 книги.
Предупреждение: пафос, пытки, насилие, хэппи-энд.
ЗАКОНЧЕН буду благодарна любым отзывам. А уж если найдётся бета - вообще будет мне счастье...
Из-за дальних гор, из-за древних гор Да серебряной плетью река рассекала степи скулу. Белый дрок в костер, бересклет в костер Над обрывом стою - Боги! Боги! Как берег крут!
Мертвой свастикой в небе орел повис Под крылом кричат ледяные ветра. Я не вижу, но знаю - он смотрит вниз На холодный цветок моего костра
Мир припал на брюхо, как волк в кустах, Мир почувствовал то, что я знаю с весны - Что приблизилось время Огня в Небесах, Что приблизился час восхождения чёрной Луны.
Я когда-то был молод - так же, как ты. Я кадил Путем Солнца - так же, как ты. Я был Светом и Сутью - так же, как ты. и был Частью Потока - так же, как ты!
Но с тек пор, как Она подарила мне взор Леденящие вихри вошли в мои сны И все чаще мне снились обрыв и костер И мой танец в сиянии чёрной Луны
Я готов был собакой стеречь ее кров Ради счастья застыть под хозяйской рукой Ради права коснуться губами следов Мне оставленных узкою, легкой стопой
А ночами я плакал, и бил себя в грудь. Чтоб не слышать, как с каждым сердечным толчком Проникает все глубже, да в самую суть Беспощадный, холодный осиновый кол
Бог мой, это не ропот - кто вправе роптать, Слабой персти ли праха рядиться с Тобой, Я хочу просто страшно, неслышно сказать - Ты не дал, я не принял дороги иной,
И в этом мире мне нечего больше терять, Кроме мертвого чувства предельной вины - Оттого я пришел сюда петь и плясать В восходящих потоках сияния чёрной Луны !
Я пришел сюда из-за дальних гор Ибо ныне я знаю, что делать с собой В шесть сторон кроплю, обхожу костер Подношу к губам горьких трав настой
Бог мой! Свастикой в небе орел повис Под крылом, крича, умирают ветра, Вот Она подходит, чтоб взять меня вниз. Чтобы влить в меня жажду рассечь себя
Я раскрыл себе грудь алмазным серпом, И подставил, бесстыдно смеясь и крича, Обнаженного сердца стучащийся ком Леденящим, невидимым черным лучам
Ведь в этом мире мне нечего больше терять Кроме мертвого чувства предельной вины Мне осталось одно - это петь и плясать В затопившем Вселенную пламени чёрной Луны.
Глава 1 Костёр был ярок – возможно, слишком ярок для окружающей чернильной синевы. Шёл третий час утра – самый густой и непроглядный мрак августовской ночи пульсировал вокруг, то и дело отбрасываемый резкими языками огня. Четыре фигуры замерли на границе света и тени: трое – плечом к плечу, сжавшиеся, но решительные; одна – чуть в стороне, ясная и лёгкая, будто призрак. Древний лес обступал подростков полукругом, поросшая вереском спина дремлющего холма уходила стремительно вниз, и шелестела мертвенно поблескивающая под редкими звёздами река. Вдалеке, у самого горизонта, магловская автострада сверкала, как цепочка болотных огней, неуместно и зловеще. В ночной тишине чуть слышно всхрапывали фестралы. - Нет, Гарри, - мелодичный печальный голос вплетался в шорох ночных ветвей. – Ты не понимаешь. Ты открыл ему свой разум, и тьма всё ещё ведёт тебя... Луна неопределённо повела в воздухе тонкой рукой и скормила костру ещё одну веточку. Трое чуть заметно вздрогнули, когда пламя неожиданно и ярко полыхнуло с новой силой. - Это ты не понимаешь... – Гарри говорил тихо, но раздражённые нотки уже искрили в его словах. – Это моя война. Моя битва. Теперь нет пути назад, нет возвращения... Золотистые отсветы плясали в его глазах: отражались на стёклах очков языки костра. Он сам похож был на феникса, охваченного пламенем, чтобы возродиться и стать сильнее. Луна рядом с ним казалась бледнее, чем обычно, словно её огромные зрачки глядли в бездну. - По-моему, вы говорите ни о чём, - пробормотал Рон, пытаясь скрыть бурчание в желудке. Задремавшая было Гермиона встрепенулась. - Значит, ты не пойдёшь с нами? Вместо ответа Луна вздохнула и вынула из сумки аляповато украшенную шкатулку. - На. Возьми. Это шкатулка-самобранка. Только она маленькая и старая, работает не очень хорошо... Гермиона скептически открыла подарок. На дне лежали три чёрствых кусочка пудинга из Хогвартса. - Луна! Мы не можем... - Ешьте, - улыбнулась девочка. – У меня разгрузочная ночь, я сегодня питаюсь только силой леса... Маленькая любопытная фейри вспорхнула ей на плечо, заинтересовавшись вплетённым в волосы колокольчиком. Рон приоткрыл рот, но скосил глаза на пудинг и сглотнул слюну. - Ешь, Рон. Пудинг самый настоящий. Он там всегда есть. Правда, я не думаю, что шкатулка сумеет приготовить что-нибудь ещё... - Спасибо, Луна, - Гарри первым взял кусочек, остальные последовали его примеру. – И всё-таки ты зря уходишь. - У каждого свой путь, Гарри, - вздохнула Луна. – И каждый сражается, как умеет. Они помолчали. Луна приветливо и слегка рассеянно улыбалась, глядя вдаль. Тяжёлая туча окончательно уползла на север, к Хогвартсу, оставшемуся далеко за спиной, укрытый в холодных горах. Ночное светило, безжизненное и безжалостное, обнажилось вдруг и хлестнуло в полную силу реку, сбегающую с холма, расплавленной ртутью. Гарри, Рон и Гермиона притихли под непрочной защитой костра. Луна Лавгуд беспечно и горько улыбалась белому сиянию, такому яркому в августовском предрассветном мраке. - Что ты там видишь? – осторожно спросила Гермиона. - Дорогу, - просто ответила Луна. – Светлую дорогу в темноту и через тьму. И, почти не меняя тона, перевела взгляд на друзей. Бледная полуулыбка дрожала на мягких губах. - Вам пора уходить. Вас ищут слуги Волдеморта, - она без дрожи называла это имя. Рон торопливо запихнул в рот остатки своего пудинга. Гарри встал. - Ты уверена, что знаешь, что ты делаешь? - Так же, как и ты, Гарри. Молчание между ними было звонким и плотным – а затем Луна снова улыбнулась и уткнулась макушкой в грудь друга, будто доверчивый зверёк. - Всё будет хорошо, Луна, - Гермиона положила ей руку на плечо. - Да. - Мы ещё увидимся? – полувопросительно бросил Рон, сжав ладонь подруги в своей. - Конечно, увидимся.
Небо вновь затянулось тучами. Повеяло сырым холодом от реки.
- Вам пора, - Луна отстранилась и снова стала похожа на волшебную жительницу леса. Затягивать сцену прощания было бессмысленно. Три фестрала беззвучно подняли в небо своих седоков. Луна глядела им вслед, хотя маленькие фигуры почти мгновенно скрылись во тьме.
Бледный, сероватый рассвет постепенно обозначил горизонт. Костёр потух; на тёмно-серых углях ещё теплились безнадёжно редкие рыжие искорки. Луна вздрогнула, стряхнув с мантии и волос холодную влагу предутреннего тумана. Белёсые языки влаги протягивались от реки по всей ширине долины. Луна вздохнула, и, словно откликаясь на безмолвный зов, к ней бесшумно вышел чёрный крылатый конь. Их путь лежал вдоль реки, над долиной, через тёмное ущелье, на запад и после – на юг, куда не рискнул бы отправиться ни один здравомыслящий человек.
Глава 2 Тот, кого люди боялись называть по имени, торжествовал. Пожалуй, зловещее ликование Тёмного Лорда было сравнимо с тем, что рвалось из него наружу в миг обретения новой плоти. Альбус Дамблдор мёртв, Министерство Магии повержено на колени и ожидает воли нового повелителя... Это ли не предел его мечтаний?! Нет. Не предел. Сперва – выдавить жалкие остатки сопротивления с лица магической Великобритании... А затем – дальше, вперёд, на восток, на запад, на юг – целый мир ещё ждёт своего часа. Змееязыкий лик смерти мерцал и пульсировал замогильным зелёным светом, не исчезая ни в ночи, ни при свете дня. «Morsmordere Totalus Maxima!» - и вернее всякого знамени водружена Метка над резиденцией Тёмного Лорда. Люциус Малфой, бледный как никогда, с метелью ранней седины в длинных волосах, бессильно наблюдал, как его повелитель превращает Малфой-мэнор в свою цитадель. Возражать было бессмысленно, противиться тёмной воле – смертельно опасно. Презрительно-негодующее выражение не сходило с лица Нарциссы, также бледного и осунувшегося, но и она молчала. Драко старался не попадаться лишний раз на глаза Лорду – он вообще был притихшим и бесшумным, как тень. Тёмный Лорд казался воистину всемогущим. Палочка словно была не больше, чем игрушкой, знаком статуса, а не предметом жизненной необходимости. Протянуть руку – и нужный предмет без труда перемещается в мертвенно-серую когтистую длань, взглянуть в глаза жертве – и не нужно заклятия Легилименции, чтобы прожечь угольками маленьких красных глаз любую душу, вытянуть из неё память, знания, жизненные соки... Утратив человеческий облик, Тёмный Лорд будто бы стал воплощением магии в чистом виде, не зная ни жалости, ни сочувствия, ни сомнений. Он был абсолютен, и упивался своим всесилием. Он довёл понятие «Упивающиеся Смертью» до совершенства. Зловещий праздник не прекращался ни на минуту. Погромы в маггловских деревнях теперь казались невинным развлечением: Волдеморт переключил своё внимание на вожделенный магический мир. Рудольфус Лестрейндж был избран Тёмным Лордом, чтобы возглавить новый отдел в Министерстве магии: Отдел по контролю за чистотой крови. Не только магглорожденным не светило больше тёплое местечко в магическом мире – гонения начались даже на тех, кто был всего лишь заподозрен в «неблагонадёжности». Неистовая Беллатрикс лично и с наслаждением пытала в подземельях Малфой-мэнора тех, кто отказывался признать новый порядок магической Великобритании. Таких, несмотря ни на что, нашлось много. Впрочем, Тёмного Лорда это не волновало: его воле подчинялись твари, подвластные лишь очень древним заклятиям – дементоры, страшные тени, покинувшие Азкабан и снующие теперь над миром в поисках жертв. «Безумие!», - говорили многие маги, но ничего с этим поделать было невозможно. Красным недобрым огнём горели глаза Тёмного Лорда, и когтистая, иссиня-белая длань сжималась, будто хватая за горло упрямый мир. Не было равных новому Повелителю среди великих волшебников современности, а на незыблемой глыбе истории уже много лет назад он вытравил своё имя. Парадный зал Малфой-мэнора был преображён: на мраморном постаменте возвышалось тяжёлое кресло из чёрного дерева, без ненужной мишуры сверкающих украшений, но с резными подлокотниками в виде готовых к атаке змей. Тёмный Лорд восседал на этом троне, не зная ни сна, ни усталости, и взгляд маленьких красных углей пронзал пространство и время, высматривая одному ему ведомые вещи. - Рабастан, - негромким властным шёпотом произнёс он, - Найди мне мальчишку-Поттера и его ненаглядных друзей. Они ушли в леса, но это ненадолго... Рабастан Лестрейндж вздрогнул от могильного холода, которым повеяло от усмешки Волдеморта, и склонился в безмолвном поклоне. Несколько часов спустя один из отрядов Пожирателей наткнулся на следы стоянки четверых подростков на опушке леса над рекой – но было поздно. Угли уже успели остыть.
Обратной дороги не было. Нетрудно было решиться на этот сумасшедший поступок, ещё один – очередной и, наверное, теперь уже последний. Пусть так. Определённость – лучше неизвестности. Жизнь – это шаги навстречу смерти. И есть лишь одно средство, побеждающее смерть.
Печально и тихо звенели на шляпе крошечные бубенчики, медные и серебряные. Длинные светлые волосы девушка переплела чёрными лентами – знак траура. Шепнула тихое слово – и суровый фестрал покорно распахнул крылья и рванул ввысь, оставляя девушку наедине с её дерзким и отчаянным планом. Всего пара миль отделяла её теперь от мраморно-чёрных стен, увитых зелёным плющом. Она сама была похожа на рассвет: серебристый, неяркий, пасмурный день вставал над ущельем, через которое вела дорога в Малфой-мэнор. Луна помнила карты, но это было излишне: Метка фосфоресцировала над крышей старинного особняка, зловеще и многообещающе извивалась призрачная змея на фоне беспощадного оскала черепа. - Я не боюсь, - тихо сказала себе Луна, глядя на Метку. – Нет. Нет... Как же глупо – бояться того, что призвано напугать! Брехливая собака не кусает. А дальше бояться будет совсем некстати...
Её остановили примерно в полумиле от особняка. Рослый худощавый волшебник с впалыми глазами и скулами преградил девушке дорогу. - Кто это к нам пришёл? – недобро ощерился он. Голос был хриплым. - Свет, - коротко ответила юная ведьма. Макнейр – а это был он – захохотал. - Ты, кажется, заблудилась, да, девочка? – он грубо схватил Луну за плечо, но она не отреагировала: на бледном округлом лице всё так же отражалась рассеянная полуулыбка. Макнейр сжал губы. - Ты издеваешься или сбежала из больницы святого Мунго?! – прохрипел он. - Нет. Я пришла поговорить с Вольдемортом. Тихий голос был нежным и ровным. Макнейр отшатнулся и вновь оскалился: - Даже так? Ты осмеливаешься звать нашего Лорда по имени?! Да кто ты вообще такая?! - Свет, - вновь ответила Луна. Она не вынимала палочку, не пыталась прорваться мимо Пожирателя Смерти к обители зла, не издевалась и не перечила, - и Макнейр растерялся. В Малфой-мэноре, разумеется, ждали появления отчаянных юных гриффиндорцев из числа друзей Гарри Поттера, но к подобному явлению были не готовы. Макнейр коснулся Метки на руке и приопустил веки, сосредоточившись на разговоре с Повелителем, но не теряя при этом из виду отстранённую фигуру в потрёпанной синей мантии.
Луну Лавгуд с детства считали почти безумной – во всяком случае, «не от мира сего». Умение видеть сложное в простом и сомневаться в очевидном она переняла от отца, а чувствовать полутона и слушать музыку мира её научила мать. Миссис Лавгуд была на четверть вейлой – впрочем, никогда не пользовалась она природной силой дарованных ей любовных чар. Эльфвина Лавгуд искала ответы на такие вопросы, которыми не осмеливались волшебники задаваться, возможно, со времён Основателей Хогвартса. Луна часто видела мать во сне – так, словно та не умерла навсегда, но перешла в совершенно иное измерение… или – состояние. Луна поначалу пыталась говорить с белокурой печальной женщиной во снах, но та лишь ласково глядела и качала головой. Потом девочка перестала спрашивать свои сновидения, и начала задавать вопросы миру и самой себе. Образ Эльфвины Лавгуд стал приходить всё реже, но каждый раз Луна твёрдо знала, что мать одобряет её. Перед тем, как решиться на свой безумный поход, девушка вновь пыталась докричаться сквозь миры и пространства, но мать не давала ни знака, ни просто намёка на присутствие. И лишь потом, когда Луна сделала выбор сама, явилась дочери в предрассветном сне – накануне той ночи, где разошёлся прямой и яростный путь гриффиндорцев с отчаянной серебристой тропинкой Луны…
…Из воспоминаний её вытащил резкий оклик. А быть может, пощёчина: она так и не поняла. Того, с кем она шла поговорить, не было рядом: только мантии, капюшоны, злость, сочащаяся из-под масок, собравшихся в почти замкнутый круг… Они смеялись, визжали, хохотали – а Луна так и не подняла свою палочку против них, словно её ограждала невидимая стена. «Молчите!» - но не было призыва на её устах. «Внемлите!» - но по-прежнему пленница казалась спокойной и отстранённой. «Вы ищете жатвы кровавой? Вы жертв недостаточно взяли?» - звучало вокруг неё, хотя Луна не разжимала рта. О да…. Кому, как не ей, наследнице великой Ровены, премудрой, многознающей, молчаливой, понять нехитрую истину? Добро не наказуемо Добром, и Злу противостоять могут только семена Зла; нет такой тени, которую Полдень бы не смог отыскать, и нет такой Тьмы, сквозь которую Свет взглянуть не посмеет. Луна Лавгуд без оторопи шла во Тьму, зная, что не она станет победительницей, но всепоглощающий и всеблагой - Свет.
Её притащили в подвал, бросили на колени. Луна не издала ни единого звука – словно была готова к испытаниям. Палочку у неё отобрали – она не сопротивлялась, только взглянула умоляюще: «Позвольте мне поговорить с ним!». Беллатрикс расхохоталась и прищурила злые глаза: - О-о, девочка пришла совершать великий подвиг! Поверить не могу – сама! Сама пришла к нам! Луна молчала. - Ну расскажи мне! Мне! Мне расскажи – о чём тебе говорить с Тёмным Лордом?! Луна молчала. - Как?! Нечего сказать? Совсем-совсем нечего? Что за послание у тебя к нему? От Поттера? От старика Дамблдора? Отвечай! - Я буду говорить только с Волдемортом, - тихо, одними губами, произнесла Луна. - Crucio! – прорычала Беллатрикс. Луна сжалась и зажмурилась: огненная плеть хлестнула наотмашь, сбила с ног, перебила дыхание… И вдруг – отпустила: мир перестал пульсировать багровым и чёрным, зрение и слух вернулись, принося с собой стылый полумрак подвала и самодовольный хохот Беллатрикс. - Что? – по-змеиному прошипела она, пригнувшись к пленнице и ухватив её за подбородок длинными костлявыми пальцами. – Что, девочка? Ты всё ещё хочешь видеть моего Лорда? Две влажные линии обозначились на бледном лице девушки, но ни звука она не произнесла в ответ: копила силы, понимая, что битва только начинается…
К ней многажды приходили: в масках и без масок, домовые эльфы и Пожиратели Смерти, с нацеленными палочками и злыми заклятиями – или же с миской воды, словно для собаки, и напротив – с подносом изысканнейших блюд. Воду Луна пила понемногу, к еде не прикасалась, и только тихо просила порой: «Отведите меня к Волдеморту, к вашему Тёмному Лорду… Отведите меня к нему…» День прошёл? Неделя ли, месяц? Волдеморт узнал о странной пленнице – не мог не узнать. Сначала безразличен был, затем в нём проснулся интерес. И когда открылась дверь в подвал, вместо привычных презрительных насмешек из-под капюшона прозвучало: - Мой Лорд желает узнать, о чём ты пришла говорить с ним. Если ему будет угодно, он выслушает тебя. - Я не верю в ваши уловки, - Луна поднялась в полный рост. – Я уже сказала вам, что мои слова предназначены только для Волдеморта. Передайте ему, что я буду говорить о любви. Из-под безликой маски послышался хриплый смешок. Макнейр вновь захлопнул тяжёлую железную дверь. Не было нужды передавать слова девушки: Лорд видел и слышал каждое движение и вздох, стоило ему лишь пожелать, одному ему известным способом. Потому, стоило Пожирателю вернуться в тронный зал, Волдеморт лениво повёл указательным пальцем и велел привести девчонку.
Она улыбалась ему. Это было невероятно, но в ней не ощущалось ни страха, ни ненависти. И это было так странно, так неправильно, так пронзительно, что Тёмный Лорд впервые за долгие годы не знал, что ему делать. Он давно перестал быть человеком – но и эта девушка, казалось, не принадлежит к миру простых смертных, пусть даже самых одарённых магической силой. Пожиратели, находившиеся в зале, зашумели. Дерзко! Немыслимо! Смешно! Глупо! Но Лорд поднял руку, и наступила тишина: леденящая и недобрая. - Кто ты? – едва разжимая тонкие бескровные губы, проронил Волдеморт. Луна улыбалась. - Я – всё, что по сути своей ничто. Я – то, что ты потерял, никогда не знав. Я – та, кого тебе не хватает, и поэтому ты меня, наверное, возненавидишь… Она говорила просто и складно, без дрожи в голосе, без тени страха в огромных глазах. - У тебя было время отрепетировать свою речь, - Волдеморт злобно дёрнул уголком губ. - Было, - согласилась Луна. – Но я говорю сердцем, а оно не знает правил и репетиций… - Чего ты хочешь? – оборвал Тёмный Лорд новую тираду. - Помочь тебе, - ответила Луна. Пожиратели были готовы захохотать, но отчего-то подавились смехом. Надолго встретились два взгляда: чистый, как небо, и жгучий, недобро-алый. Луна не выдержала первой – не отвела глаз, но – задохнулась вдруг, упала на колени почти без сил. - Ты – дементор, - прошептала она… - Почти дементор… И ты сам себя сделал таким. Волдеморт по-прежнему сидел неподвижно в чёрном кресле, только пальцы впились в подлокотник так крепко, что выступили рельефные фиолетовые прожилки на бледной коже. - Принесите её палочку, - проронил он наконец. - Итак, дитя, ты пришла учить меня любви? – могильным холодом веяло от его свистящего голоса, от его жёстких фраз. – Ну что ж. Похвальное желание. Но почему ты полагаешь, что знаешь больше меня о любви и жизни? Луна вздрогнула всем телом – последние слова ударили больнее Круциатуса. «Я не знаю», - билось в её глазах, - «Но я чувствую, потому что я – Свет…»
Ей действительно принесли её палочку, невредимую, родную. Ощущение дерева в руке принесло облегчение на миг, и Волдеморт прочитал это в её лице. - Итак, - прошипел Волдеморт, - давай поговорим о любви. И – в сторону – бросил: - Приведите сюда эту, рыжую! - Скажи мне, девочка, - продолжал Волдеморт, глядя в её ясные глаза. – Ты ведь любишь Гарри Поттера, верно? - Я всех люблю, - улыбнулась Луна. – А с Гарри мы всего лишь друзья… - О да, - хищно оскалился Тёмный Лорд, а Пожиратели Смерти захохотали. – А быть может, ты - всего лишь неудачница? Герой из героев, Мальчик-который-выжил, - взрыв смеха прервал на секунду речь Тёмного Лорда, - быть может, он не захотел твоей любви, а? Слишком много света для нашего юного гриффиндорца? Или просто всё дело в том, что ему давно нужна твоя подруга, а не ты? Кровь стучала в висках, и Луна с трудом заставляла себя слушать эту нечь, не реагируя. Конечно, он сопротивляется. Он будет искать больные точки и бить по ним.. Но ведь он утомится рано или поздно, и тогда они смогут поговорить по душам… А что душа ещё оставалась в этом нечеловеческом изувеченном теле, Луна не могла не верить. Двое верных слуг Волдеморта втащили в зал извивающуюся, окровавленную фигуру в лохмотьях, некогда бывших школьной формой. - Я ненавижу тебя! Ты ничего от меня не узнаешь и не получишь! – рычала и визжала девочка, пытаясь плеваться в сторону Тёмного Лорда. - Джинни?! – ахнула Луна. - Ты… Здесь?! – тряхнув головой, чтобы спутанные рыжие пряди не закрывали глаза, Джинни уставилась на однокурсницу. - Отпусти её немедленно! Слышишь? Это были первые слова, которые Луна прокричала в этих стенах – они с Джинни крикнули одновременно, в унисон. И Волдеморт разразился злым хохотом: - Ага, так я и знал! Вот где кончается твоя незыблемость… Я-то подумал, что вдруг встретил равную себе. Но ты, и она, и мальчишка Поттер – вы только дети. Глупые, наивные дети… Увести их! – последние слова он бросил в сторону Макнейра, почтительно склонившегося по правую сторону трона. - По-прежнему в разные камеры, мой Лорд? – уточнил тот. - О да, - с наслаждением ответил бледный огнеглазый нечеловек, любуясь измученной Джинни и ошарашенной Луной. - И ещё… Оставьте ей палочку, пусть поколдует, - улыбка Волдеморта казалась страшнее оскала самой Смерти. Джинни успела бросить непонимающий взгляд через плечо – и надолго запомнила ошарашенный, растерянный, непонимающий взгляд подруги.
Глава 5 Время остановилось, и не было более мира за пределами холодных мрачных стен – а Луна была всё той же, беспечно-отстранённой, и в темноте камеры ей скрашивал одиночество серебристый Патронус. Достаточно было светлых воспоминаний, чтобы вызывать его и подолгу удерживать, и девушка знала: даже в самой тёмной ночи светят звёзды, как бы далеко они ни оставались… Мысли о друзьях возвращались всё настойчивей. Что с Джинни? Для чего они её держат, и почему такая разница – как обращаются с ней, а как – с самой Луной? Любой гриффиндорец там, перед троном Тёмного Лорда, наверняка попытался бы использовать самый ничтожный шанс, хлестнуть заклятием ближайшего Пожирателя при виде захваченной Джинни. Но Луне хватило рассудительности, чтобы понять: именно этого ждут от неё, и проку не будет, а заплатят по счетам обе девочки. Сдержалась, хотя кровью плакало сердце… Сдержалась. Больше Пожиратели к ней не заглядывали. Опасались. Лишь домовые эльфы приносили вполне сносную пищу, и теперь Луна ела – силы были нужны, чтобы не сплоховать в нужный миг. Трансфигурировав вилку в перо, воду в чернила и лоскуток своей мантии в пергамент, она каждый раз отсылала с эльфом записки: «Я желаю говорить с вашим Лордом наедине», и по ним считала дни. Сбивалась. Пыталась расспрашивать домовых эльфов – но те испуганно исчезали, стоило ей заговорить. Луна Лавгуд ждала.
Тем временем Тёмный Лорд сосредоточил свои усилия на поисках Гарри Поттера. Магическим миром он и так уже правил – абсолютная власть, превратившись в рутину, очень скоро стала неинтересна. Лестрейнджи, Малсибер, Долохов – вот на кого теперь легло бремя каждодневных решений. Волдеморт же по-прежнему играл в свою игру, используя для этого самых фанатичных своих сторонников и предоставляя дела насущные более разумным последователям.
Была ещё одна проблема, назойливая, не дающая сосредоточиться, неверная, странная. Всё чаще мысли Тёмного Лорда возвращались к светловолосой и ясноглазой девочке, которая каждый вечер присылала ему записки: «Хочу говорить наедине. Хочу. Говорить. Наедине. Хочу…» Чего она жаждет? Он показал ей всю несостоятельность её прекрасных идей о «большой и светлой» любви. Он знает, что у Света нет шансов перед ним, властителем Мрака, испившим от заповедных источников Силы, проникнувшем в магию до самых страшных глубин… и всё-таки его тревожит нечто, исходящее от этой девушки. Любовь? Но он давно не верит. Возможно, и не верил никогда. Сказка для глупых и наивных!.. Круглолицая пленница отнюдь не казалась глупа. Наивна – да, наивна до безумия, до фанатизма, но не глупа. О нет! И Волдеморт не мог никак признать, что девушка ему интересна. Он сам ещё не понял всего того, что связало две судьбы, такие разные. Волдеморт всю жизнь пытался выстроить свою судьбу сам. Беловолосая гостья – покорно следовала року, не пыталась вмешаться в череду событий. Но зачем, для чего она пришла? Почему не подняла палочку – ведь от Волдеморта не укрылось её страстное желание угостить кого-нибудь из его верных слуг Запретным заклятием… Вопросов было больше, чем ответов, да и те, едва находились, тут же обрастали сомнениями. Кто знает грань меж сумасшествием и святостью? И не был ли вот так же спокоен некогда мальчик по имени Том Марволо Риддл, не смевший заронить зёрна сомнений в своих учителях, чтобы те не лишили его возможности добраться до цели? Нет. Стоп. Это – запретная память, и Лорд Волдеморт вздрогнул, не желая больше разговаривать с собственным прошлым. Да, девочка подослана – но кем? Дамблдор мёртв, а кроме него – некому выстроить столь изящный и трудный план…
Тёмный Лорд стал раздражительным и злым, и тем чаще он срывался на своих подчинённых, чем больше мыслей возникало у него про девочку, которая даже не пытается убежать, хотя ей даже палочку вернули. Слишком трудно было поверить, что можно пуститься в такую игру по своей воли – и Волдеморт не мог найти себе места, пытаясь понять, кто стоял за этой странной и красивой игрой.
И вот – не выдержал, прогнал всех из зала, кроме Макнейра и верной Беллатрикс, не оставлявшей его ни на миг без приказа: - Приведите ко мне эту смешную проповедницу. Смотрите, чтобы она не подняла свою палочку против вас… Минуты до второго появления перед Лордом показались ему годами.
Два уголька впивались в бледную кожу Луны – так она ощущала на своём лице пристальный взгляд Волдеморта. - Ты снова хочешь говорить со мной? – голос печален и тих. - Этого ты хотела. Вопреки желанию Волдеморта – тон в тон ответил. О Мерлин и Моргана – что эта девочка делает с ним?! - Я жду, когда ты будешь готов меня услышать. Ни снисхождения, ни издёвки в сияющих глазах и в негромком голосе. Босые ноги переступают на холодном полу из чёрного мрамора… Почему он раньше не замечал, что девочка пришла сюда босиком? Злость. Раздражение. Как это можно – решиться прийти сюда, в Малфой-мэнор, в тёмную цитадель под проклятой Меткой – без злобы, без оружия? Нет. Не понять этой загадки. - Зачем ты пришла сюда? - Чтобы поговорить с тобой. - Вот я здесь. Говори.
Между ними повисло молчание – плотное, пульсирующее, живое, словно невысказанные мысли с обеих сторон тянулись друг к другу, словно нечто давно забытое поднималось в глубинах двух сердец… - Я хотела сказать, что люблю тебя, Волдеморт. Мир не дрогнул.. Почему мир не дрогнул?! Почему эти стены не пали, а небо не разразилось великолепной грозой? Отчего не поднялся ветер, ураган, срывающий крыши, отчего не разверзлись хляби и не приключился Потоп? Что ты сказала, девочка? Что. Ты. Сказала?!!
Тихий, всё нарастающий, немного истеричный, прерывистый, яростный смех нарушил торжество момента. Тёмный Лорд заходился смехом, сидя на своём троне – а босая девушка с распущенными светлыми волосами стояла пред ним, всё такая же прямая и светлая.
- Я люблю тебя. Потому, что я люблю всех. Потому, что тебя не любили. Потому, что тебе не хватает просто любви.
С каждым словом всё отчётливее звучал её голос, бил, словно набат: это был их поединок, и Луна не собиралась сдаваться. Но едва Тёмный Лорд справился с приступом смеха – и вновь тишина окутала двоих плотным слоем.
- Да неужели? Что ты знаешь о любви, девочка? – то ли стон, то ли мысленный плевок в её сторону. Луна не дрогнула. - Я не знаю почти ничего. Но ты был одинок – и остался одинок даже сейчас, окружив себя Пожирателями Смерти. Ты был одинок всегда – и я не хочу, чтобы ты остался таким. Ты не знаешь любви – но позволь мне тебя научить…
Стон? Смех? Всхлипы? Крик, задавленный ещё в колыбели? - Замолчи… Замолчи! Ты о себе невесть что возомнила! Ты любишь человека во мне, ты его призываешь… Но там человека нет! Есть только я! Я – Лорд Волдеморт! Я сам избрал для себя это имя! И всё, что я пожелаю, будет рано или поздно в моей власти… - Бедный мой, - тихо произнесла Луна. – Как же тебе, наверное, плохо…
Смех. Смех. Смех… Отличная пытка, Круциатус души – этот смех в ответ на искреннюю откровенность. Сжать губы. Слёзы – сдержать. Ведь именно слёзы он так жаждет увидеть… Луна подошла вперёд, уселась на холодный пол прямо перед троном. Посмотрела на Волдеморта снизу вверх – с печальной улыбкой обречённости и надежды. - Конечно, тебе тяжело, - говорила она, будто самой себе. – Ты не привык. Ты не готов меня видеть. А вот скажи мне – правда ли, что любить нужно светлых и чистых? Неужто ты тоже веришь, что неправых любить нельзя?
Волдеморт не знал, что ответить. Багровые глаза наливались внезапной тяжестью, и узкие прорези носа мучили незнакомые ощущения. - Уйди отсюда, - глухо сказал Волдеморт. – Я отпускаю тебя. Ты свободна. Иди куда хочешь…
Но Луна покачала головой. - Ты исцелишься, - выдохнула она. – А сейчас я правда пойду. Позови своих Пожирателей, пускай они проводят меня в мой подвал. Я боюсь заплутать в этом огромном доме…
Кто бы мог подумать, что это так страшно: обнаружить в себе остатки прежних страхов и надежд! Как трудно признать, что внутри ещё теплится осколок человеческой души – несмотря на годы страданий и ненависти, океаны крови и чужих слёз, несмотря на самые страшные ритуалы – он человек. Если Волдеморт чего-нибудь боялся на свете, то это была даже не смерть как таковая: боггарта Тёмного Лорда звали Том Марволо Риддл и он был магглорожденным, грязнокровкой, человеком. Во всём – человеком: ошибающимся, тщеславным, неуверенным, слабым, обиженным жизнью и людьми. Ещё в школе, впервые сложив анаграмму «Я – Лорд Волдеморт», он пытался избавиться от этого пугала. Много лет минуло с тех пор. Всё изменилось, всё, даже тело, - ушло. И только страх, как оказалось, лишь затаился в тёмных глубинах сознания, и готов был выскочить на поверхность, дай ему только повод. Ему хотелось кричать. Ему хотелось вырваться, убежать, упасть лицом на траву и так плакать, пока жаркие слёзы не вымоют всё наносное и неестественное из отравленной Тёмным Знанием души. Но ни единый мускул не дрогнул на бесстрастном сером лице – только взгляд стал уж вовсе нестерпимым, а приказы – короче и суше. Девчонка была права. Он был одинок – настолько, что даже мысль об этом причиняла невыносимую боль. Не с кем было сейчас поделиться всем тем, что накопилось в израненном сердце… Когда-то, очень давно, собирая первых сподвижников, будущий Тёмный лорд обучал их заклятию Круциатус – и требовал хотя бы раз применить к нему самому. Доверие… Связь… Где теперь всё это? Он помнил, как тошнота сжимает горло, как лезут глаза из орбит, как ногти ломаются, царапая каменный пол… Он знал цену пыткам – но не был готов к мысли, что подобные мучения могут прийти вслед за парой невинных слов и ничего не значащих взглядов. Он стал собранней на вид – и отчаянно рассеян в мыслях. Он по-прежнему отдавал приказы – и не замечал, что противоречит сам себе. Девчонка была права, права, права: даже если Пожиратели Смерти понимали его ошибки, они никогда не позволяли себе даже намекнуть о такой вероятности. Он вырастил себе верных слуг наподобие домовых эльфов – и, как никогда, был одинок, окружённый преданной свитой. Когда Рабастан Лестрейндж принёс вести об очередном провале – рука с палочкой сама дёрнулась вперёд, и Круциатус поверг Пожирателя на мраморные плиты. - Скажи мне, в чём причина неудачи! – шипел Тёмный Лорд, понимая, что сам был виноват. - Я не знаю! – орал Рабастан, скорчившись на полу, и от пылающих багровым пламенем глаз не укрылась ненависть слуги к господину. - Ты лжёшь, - продолжал Тёмный Лорд. – Ты знаешь, чья это ошибка. Ну же, отвечай, трус! Красные и зелёные искры щедро сыпались с палочки Тёмного Лорда. - Я не знаю… Хорошо, я знаю.. Я виноват! Я! Я-а-а… Рабастан захлёбывался кровью, бился в судорогах, но не любовь заставляла его взять вину на себя. Страх перед чудовищем с огненными глазами и серой кожей, страх перед могуществом и превосходящей силой – и всё. Ничего больше. - Убрать эту падаль, - прошипел Волдеморт, указав на лежащего без сознания Лестрейнджа. – Ненавижу ничтожеств.
Он хотел было остаться один – но Беллатрикс чёрной тенью свилась у его ног, подобно змее. - Мой Лорд, - проворковала она. – Позвольте сказать Вам… Беллатрикс была из тех, кто давно не вздрагивал при виде пыток – пускай даже своих, пусть жертва оказалась бы роднёй… Но она была умна, несмотря на свой фанатизм, и единственная осмелилась дать Лорду понять, что видит дальше, чем позволяют маски.
Они остались наедине. Гибкие руки Беллатрикс обвили сероватую шею, чёрные глаза горели неистовым обожанием.
- Я знаю, в чём причина неудач. Девчонка. Как только она появилась здесь, всё пошло наперекосяк… Волдеморт напрягся, и Беллатрикс не могла не почувствовать этого. - Избавьтесь от девчонки, мой Лорд… Позвольте мне сделать это с ней… - Хорошая идея, - проронил Волдеморт, рассеянно теребя причёску Беллатрикс костлявой рукой. – Но не в один миг… Постепенно, постепенно… Я желаю её сломать, понимаешь? Она мешает мне своим светом. Беллатрикс понимающе оскалилась.
От непривычного так легко спрятаться за обыденным… Пусть даже это непривычное – щемящее-светло, а обыденное – отвратительно и мерзко, но даже осознание таких категорий выбивает из колеи… Тёмный Лорд Волдеморт собрал всех Пожирателей своего ближнего круга, не занятых в этот час. По его приказу приволокли Джинни – вконец исхудавшую, измученную, но всё так же по-гриффиндорски непокорную. Затем послали за Луной. Сценарий был продуман: домовые эльфы нарядили пытавшуюся отказаться Луну в дорогое серебристое платье, струившееся, словно туман, и накинули ей на плечи новую мантию, синюю, словно вечернее небо. Её роскошные волосы аккуратно расчесали. Так и ввели девушку в тронный зал: босую, печальную, светлую, неземную. Джинни ахнула: - Что они с тобой сделали, Луна?! Та повернулась к ней, не находя слов, затем – порывисто рванулась к чёрному трону, упала на колени: - Отпусти её! Прошу тебя! Пожалуйста, во имя любви – отпусти! Повинуясь брезгливому жесту, двое Пожирателей подхватили Луну за плечи и мягко отстранили, поставив напротив младшей Уизли. - Ты говоришь мне о любви, - холодно падали слова Тёмного Лорда, будто камни, предвещающие обвал. – Ну что ж. У тебя есть палочка. Ты знаешь прекрасно: лишь попытайся сражаться – ты будешь убита. В подтверждение этих слов сразу несколько Пожирателей нацелили свои палочки на девушку. - Смотри. Смотри внимательно, что сейчас будет. Волдеморт кивнул, и Беллатрикс вышла вперёд. - Crucio! – сладострастно прошипела она, почти уткнув свою палочку в грудь Джинни. Та хрипло вскрикнула, захлебнулась слюной и забилась в судорожном кашле. Беллатрикс торжествующе взглянула в полные ужаса глаза Луны. - Зачем… Зачем? Слёзы бежали по лицу, не было сил сдерживаться, даже если в этом оставался ещё какой-то смысл… - А просто так! – расхохоталась Беллатрикс. Тёмный Лорд негромко зааплодировал. Джинни с трудом поднялась на колени, всё ещё кашляя. Из уголка рта стекала тонкая струйка крови. - Как ты… здесь… оказалась? – спросила Джинни подругу. Первые искры недоверия промелькнули в её глазах. – Почему… Ты… Здесь? - Смотри внимательно, светлое создание, - негромко начал Волдеморт. – Перед тобой – твоя однокурсница, так? Подруга, - это слово он произнёс с невероятной иронией. – И подружка твоего друга, - эта фраза прозвучала, как плевок. – Вот ты скажи – ты любишь её? Или твоя любовь припасена исключительно для Тёмной Стороны? - Отпусти её, - срывающимся голосом произнесла Луна. - А что? – Волдеморту было явно весело. – Может быть, и правда – отпустить? Пускай идёт на все четыре стороны – мы знаем всё, что эта рыжая могла сообщить, а в приманки к Поттеру мы ещё успеем взять кого-нибудь… От последних слов Джинни дёрнулась, как от удара. Это не осталось незамеченным. - Смотри сюда, белоснежка, - засмеялся Макнейр, выступая вперёд. Круциатус – это так просто! Ты умеешь накладывать Круциатус? Луну била дрожь. Макнейр поднял палочку, собираясь вновь мучить Джинни. - Не надо! – выкрик прозвенел будто сам по себе. Луна рванулась вперёд, и у неё получилось: беспощадная молния ударила загородившую Джинни подругу. Больно… Мерлин, как это больно… Мама…
Джинни обнимала её за плечи, гладила, успокаивая. Луна окончательно пришла в себя и растерянно взглянула на Лорда. - За что ты делаешь ей так? – спросила она дрожащим голосом. - Мне это нравится, - усмехнулся Волдеморт. – Не стоило лезть под удар, девочка. Эта боль была не тебе… Впрочем, всякий опыт полезен, не так ли? Девушки не понимали, к чему он ведёт. - Ты ведь хочешь, чтоб я отпустил её, правильно? – продолжал Тёмный Лорд. – Мне ничего не стоит это сделать. Но ты же понимаешь, всё имеет свою цену… Луна смотрела на него огромными глазами, и Волдеморт с досадой понял вдруг, что помыслы светловолосой чудачки от него скрыты. Ну ничего… Сейчас он разобьёт её защиту! - Подними свою палочку. Луна не шелохнулась. - Подними. Свою. Палочку. Рука против воли пошла вверх. - Теперь одно слово: Crucio – и рыжая свободна. Если вы обе сможете это пережить.
Аааах! Ристе, я тебя обожаю!!! Там где-то какие-то запятые не на месте, но это неважно. Мне безумно интересно, как же ты решишь то, что на СЭ многие так и не решили... А вот это "Кто ты такая?" - "Свет!" проняло до глубины души. Вспоминая рассказы о СЭ...
Выбора не было. Выбора не было – вообще. Можно – поднять палочку, швырнуть наотмашь боевое заклинание в любого ближайшего Пожирателя Смерти, да хоть в самого Лорда – и погибнуть, и больше не сомневаться и не страдать… Можно – поддаться, согнуться, произнести Непростительное Заклятие, ударить подругу – и дать ей свободу. Можно. Нельзя только – по-прежнему остаться собой. - Какая же я глупая была, - прошептала Луна, впервые после смерти Дамблдора почувствовав, как отчаяние накатывает неудержимой волной. Она медленно подняла палочку – было видно, как дрожит рука. Глаза Джинни расширились. «Не могу. Не могу. Не могу…» - Кр… К… Кх… Кхрх… Луна закашлялась от одной мысли, какую боль принесёт проклятие. Джинни смотрела умоляюще – но что именно было в этой мольбе? Невозможное бессилие. Страх. Отрешённость. «Возьми себя в руки, Луна. Подумай, какой интересный получится эксперимент…» Чей это голос прозвучал у девушки в голове? Не поняла она, и понять не пыталась: просто рука вдруг обрела лёгкость и твёрдость, и всё вокруг стало игрушечным, нереальным, будто в дурном предутреннем сне. «Ну же. Соберись. Кру-ци-о…» - Crucio! – звенящим, неожиданно высоким голосом выкрикнула Луна. Джинни лишь ахнуть успела, не сразу поняв, в чём дело: яркая вспышка из палочки рванулась не к ней и не к Волдеморту. Луна лежала навзничь, серебристо-белая на чёрных бетонных плитах, и слёзы струились по лицу беззвучной рекой. Луна тяжело и прерывисто дышала, и судорожно сжимала палочку странным хватом: направив кончик на себя. Первой расхохоталась Беллатрикс. Затем все прочие Пожиратели Смерти подхватили её веселье, и зал наполнился безумным торжеством: сторонники Волдеморта гоготали и свистели, сыпали разноцветные искры из палочек, подходили взглянуть на безумную поближе и с опаской отстранялись, ведь палочка по-прежнему вжималась в побелевшие, сведённые судорогой пальцы… Джинни, пользуясь разгулом этой странной вакханалии, кинулась к Луне: - Ну что ты… Зачем – так… Надо было… в меня… Зачем ты – так… - Я не могу оставить тебя – здесь… Луна даже не шептала – одними губами двигала едва слышно. - Ты… Потерпи, хорошо? Я несильно… И ты уйдёшь… Иначе он использует тебя… Джинни закивала. - Да, да, я выдержу, я потерплю… Ради нашего общего дела…
Внезапно повисла мёртвая тишина. Волдеморт поднялся со своего места, но прежде, чем он начал говорить, Луна вскочила на ноги и жёстко произнесла: - Прости меня, Джинни. Так надо. Crucio… Джинни закричала под струёй серебрящегося пламени, хлынувшего из палочки Луны. Пожиратели Смерти вновь неистово завизжали, и только в глазах Волдеморта затаилась тяжёлая тень недоверия. Луна опустила палочку, когда Тёмный Лорд выпростал серую когтистую ладонь из-под складок мантии и оборвал: - Довольно! Он медленно обвёл взглядом всех присутствующих. - Поприветствуйте нашу Светлую Леди, способную из любви поднять палочку на лучшую подругу… Или соперницу, но это теперь не важно. Добро пожаловать в наши ряды, моя Леди. Теперь ты – одна из нас. Джинни с ужасом смотрела на безучастную ко всему Луну. Пожиратели Смерти перешёптывались недовольно. - На колени! – призвал Волдеморт. – Поклонитесь моей избраннице! Все, кто верен мне – на колени! Джинни ошарашено качала головой. - Этого не может быть… Этого не может быть… Нет…
Волдеморт покинул возвышение, на котором высился уже не один трон, а два: каменная плита раздвинулась, и на белой мраморной глыбе появилось воздушное, лёгкое резное кресло – целиком из слоновой кости, с цветами и птицами, сплетёнными в диковинный орнамент. Луна стояла покорной куклой, глядя будто бы внутрь себя. Волдеморт взял её за руку: его прикосновение оказалось гораздо холодней мрамора на полу. Луна безропотно прошла к двойному трону и, повинуясь ледяным пальцам, заняла место слева от Тёмного Лорда. - Поприветствуйте мою Светлую Леди! – прогрохотал Волдеморт, не повышавший прежде голоса при Луне. Пожиратели Смерти живо поднялись с колен, и Луна зажмурилась от ослепительных зелёных фейерверков, наполнивших помещение сияющими змеями и черепами.
Луна очнулась на огромной кровати. Тёмно-зелёный балдахин сперва вызвал недоумение: «Как же я очутилась в слизеринской спальне?!». Затем глаза привыкли к полумраку и пляске теней от зыбкого пламени свечи. Девушка была в платье, но без мантии: чьи-то руки заботливо сняли синий плащ и аккуратно сложили у изголовья. «Должно быть, это домовые эльфы позаботились обо мне», - подумала девушка. - Я рад, что ты очнулась, - раздался глухой свистящий голос. Луна вздрогнула и, быстро сев на кровати, обернулась. Волдеморт был здесь – в кресле у стены, в тени, с бокалом какой-то мутной жидкости в руках. - Как долго… Сколько времени прошло? - Счёт времени никчёмен и смешон, - парировал Волдеморт. – Ты не согласна? - Счастливые часов не наблюдают, - вздохнула Луна. – Но разве ты счастлив? - Я? Повисла пауза. Мысли роились в голове, и девушка никак не могла их утихомирить. - Что с Джинни? - С этой рыжей? Она жива, - безразлично ответил Волдеморт. - Ты обещал отпустить её! - Ну и что? Мы с тобой давно не держим слово и не выполняем обещанного, разве не так?.. - Ты всё понял… - Не вопрос в упавшем голосе прозвучал. Утверждение. - А ты надеялась меня обмануть? – ни малейшего намёка на издёвку, только неподдельный интерес. - Нет, но… - Что? Думаешь, я обязан понять тебя? Луна сжалась – столько отчаяния было в этих словах; чувства, которое менее всего присуще было Тёмному Лорду. - Ты полагаешь, что я должен принять тебя, пойти к тебе навстречу… Проснись, девочка. Этот мир – не для таких, как ты. - Тогда убей меня, - ответила Луна. – Или тебе так нужна живая игрушка? Их взгляды встретились – и вдруг хлынули потоком воспоминания Волдеморта, Тома Риддла-младшего, приютского мальчишки, не нужного никому. Луна не успела защититься, да и вряд ли сумела бы: эта легилименция-наоборот не давала ей шансов вывернуться, обрести свою волю. Девушке оставалось лишь смотреть, не мигая, как боль и грязь, которую Волдеморт бережно хранил и лелеял на дне остатков души, хлещет наружу безбрежным потоком. - Что. Ты. Знаешь. О. Свете?! Что. Ты. Знаешь. О боли и мраке? Кто ты такая, что вызвалась прийти и судить меня? Кто надоумил тебя, что ты несёшь мне спасение? ОТВЕЧАЙ!
Хрип – или гром небесный. Миг – или бесконечное безвременье. Боль. Боль чужой души, навсегда отныне ставшая частичкой Луны Лавгуд. Боль – и вместе с ней озарение: - Гарри тоже видел тебя. Он будет сражаться с тобой не из злобы и мести. Он просто… просто должен идти своим путём, как ты шёл своим. Восстановить мировой порядок, который ты разрушил. Я поняла. Как просто.. Спасибо тебе. Она улыбнулась – и так по-детски прозвучало это «спасибо», что Волдеморт оказался захвачен врасплох. - Ты… по-прежнему… желаешь научить меня любви?! Он рывком распахнул свою мантию, сбросил узкие кожаные штаны. - Тебе не страшно? – прищурившись, спросил он. Луна покачала головой. - Я не хочу тебе врать ещё раз, - выдохнула она. – Мне страшно… Но… Я готова. Мне жаль тебя. Если тебе будет проще так… Ну, возьми… Волдеморт рассмеялся – странно, непривычно, почти по-человечески. - Любишь экзотические развлечения, девочка? Ищешь странных ощущений, несчастная? – ядовито прошипел он. - Нет… - дрогнула Луна. - А ж-жаль… Ты получила бы такое удовольствие… Ну же, признайся: я тебе противен? Отвечай! Ледяные синеватые пальцы железной хваткой сомкнулись вокруг нежного запястья. - Ну же! Тебе страшно? Тебе плохо? Ведь я – чудовище? - Нет, - прошептала Луна, когда безволосая и безносая голова почти коснулась её лица. – Ты делаешь себя чудовищем – сам. А на самом деле, в тебе бьётся и кричит человек…
Хлёсткий удар по лицу – голова Луны дёрнулась в сторону, лёгкий крик сорвался с побледневших губ. Светло-серые глаза чуть потемнели – так лёд приобретает цвет, становясь плотнее и толще. - Ты не чудовище. Ты не страшен. Ты жалок. Но я верю, что я могу… Новый удар отбросил её на постель. Появились слёзы – Луна словно их не замечала, голос девушки креп и взлетал над неистовствующим Волдемортом: - Ты можешь долго бегать от себя, но ты всё ещё можешь спастись! – она уклонилась от очередного удара. – Ты думаешь, что в мире всё просто? Что мир поделён на своих и чужих? – новый удар она почти перехватила: взметнулась рука, и не отвела пощёчину, но смягчила. – Ты думаешь, что насилие всегда право? Что мир состоит из магглорожденных и чистокровных, из волшебников и магглов, из Тёмных и Светлых? Так? Так?!
Она кричала – а он повалил её, обхватил, и его прикосновения были омерзительно холодными и скользкими. - Ну давай же… Давай! ДАВАЙ! – Луна заходилась в истерике. – Ты всё равно не сумеешь взять меня силой, потому что я отдамся тебе САМА! Он упал на неё всем телом – «Какой он лёгкий!», - пронеслось у Луны в голове. Белёсые когти вцепились в растрёпанные волосы, беззубый рот, казалось, выкачивал из девушки все силы – «Так вот каков поцелуй дементора»… Она не вырывалась, не шевелилась, не стонала, и вот Волдеморт отшвырнул её прочь с кровати, как нелюбимую куклу. - Что-то не так? Ты знаешь только силу? Он рассмеялся – сначала почти беззвучно, затем всё громче и громче, до истерики, перемежаемой всхлипами. - Ты разве ничего не поняла?.. Луна сочувственно смотрела на бессилие Лорда Волдеморта.
Они сидели друг напротив друга в полутёмной спальне, обнажённые, замершие, неживые. Несколько минут стали вечностью прежде, чем Луна протянула руку и лаково коснулась Волдеморта. Тот не отшатнулся – просто с интересом наблюдал за её действиями. Она была неопытна и чиста, но, повинуясь лишь, природному наитию, прильнула к нему, принялась ласкать бледное тело горячими пальцами… Отклика не было. - Вот видишь, - безразлично проронил Волдеморт. – Во мне нет жизненной силы, за которой ты шла. Уходи. Она покачала головой. - Уходи. Я прикажу тебя отпустить. Тебя, твою подругу, если хочешь… Просто оставь меня. Ты слышишь? Луна медленно подняла взгляд, и глаза вновь встретились, и вновь повисло молчание… А затем девушка порывисто встала и обняла холодную серую тварь, бывшую когда-то Томом Риддлом. - Не надо так… Всё хорошо… Я не за этим… Правда… Всё хорошо. Он резко отстранился: - Всё хорошо? – сухой смех вновь превратил его из несчастного чудовища во всесильного Лорда. – Да кто ты такая, чтобы меня жалеть?! - Я – Свет, - чуть слышно откликнулась Луна. - Да неужели?! – прогремело вокруг и свеча вдруг погасла. Вся комната озарилась сполохами мертвенно-бледных вспышек. Тёмная фигура Лорда Волдеморта возвышалась на фоне синеватых потрескивающих разрядов, глаза неистово горели алым, а между ног извивалась в хищном оскале сияющая змея. Луна пыталась отвернуться, закрыть глаза – и не могла, заворожённая этим пошлым и гадким зрелищем. - Ну что, светлая! Таким ты меня тоже любишь? – хохотал Волдеморт, но это было ошибкой: Луна выдохнула, сбрасывая оцепенение, и шагнула навстречу: - Да. И таким – тоже. Потому что любовь не знает условностей. – она потянулась к нему, хотя змея злобно шипела. - Любовь – это больше, чем плотское влечение. Тот, кто любит по-настоящему, не боится смотреть в глаза Тьме, потому что Свет наполняет его душу. Ты боишься любви, Волдеморт, Том Марволло Риддл! Ты боишься того, что тебе не было в жизни известно… С каждым словом она словно становилась выше ростом, и голубые искры начали проскакивать в её волосах. В маленьких жгучих красных глазках Тёмного Лорда появилсь сомнение, сменяемое ужасом. - Ты не знаешь любви – но никто не отнимал у тебя шанс попытаться узнать. Ты ведь умеешь ненавидеть – значит, ты способен на чувства! Значит, не камень у тебя вместо сердца, и не всю свою душу ты сжёг в угоду бессмертию! Змея атаковала – но безуспешно: серебряный купол вдруг окружил девушку, сделав её неуязвимой для буйства стихии. - Ты… закрываешься? От меня? – вымученной улыбкой ответил Волдеморт. - Нет. Просто ты меня выслушаешь сейчас – и до конца. Ты отвратителен. Мерзок. Подл. Жесток. Несправедлив. И всё-таки ты – живой, и как все живые существа, заслуживаешь частичку любви. Легко быть рядом с удачливым и сильным, так просто полюбить красавца и добряка… Но ты должен знать, что есть в мире и те, кто способен принять тебя в любом обличье и протянуть тебе руку над пропастью.
Сияющая сфера исчезла, а Луна вновь стала маленькой и слабой на вид. - Я сказала. Теперь ты волен делать со мной всё, что пожелаешь. Змея рванулась вперёд и впилась в нежное тело. Луна закричала от боли – и время снова остановилось…
«…Что…она… сделала?... Где я?..» Он видел то, чего не мог помнить и знать: полуразвалившийся дом, измученную женщину, тяжело бредущую по дороге, самодовольного красавца Риддла, который так и не успел понять, что за вспышка зелёного света накрыла его перед смертью… Он видел заботливые руки младшей нянечки в детском приюте – руки, которые пеленали его, несмышленого младенца, никому не нужного подкидыша – с материнской лаской и заботой… Видел обожающие взгляды однокурсниц в Хогвартсе – взгляды, на которые он не желал даже пытаться отвечать. Увидел, наконец, безумные глаза Беллатрикс Блэк, шепчущей: «О, мой Лорд»… Его… Любят? Его… Когда-то… Любили? Звериный вопль отчаяния рванулся из горла. Феерия света прекратилась, и Волдеморт рухнул на колени возле кровати. Луна лежала в обмороке, на смятой простыне подсыхало маленькое пятнышко крови. Волдеморт припал к её бёдрам, обхватил её бесчувственное тело и застонал, содрогаясь от подобия рыданий. Никто. Никогда. Не видел его таким. Никто не узнает. Никогда. «Прости меня…» - стучалось в голове, готовое сорваться с языка – но так и не прозвучало. Тишина. Темнота. Отчаяние. Бесконечная ночь Самайна…
Луна вновь очутилась в подвале – и, как в самом начале, ей приносили скверную еду. Хуже того: к ней каждый день являлся кто-нибудь из Пожирателей Смерти – и принимался издеваться, повторяя: - Эй, светленькая! Научи меня любви! Они тянули к ней руки, срывали платье, щупали мягкие белые груди девушки так, что оставались синяки: - Ну же! Полюби меня, светлая! Научи, научи, научи нас любви! Что? Не можешь? Её нежная шея покрылась красными ссадинами от их грубых ртов, они царапали ей спину и плечи до крови, они приходили к ней по двое и даже по трое… Луна не реагировала на них, безвольной куклой обмякала при первом же прикосновении, и только всхлипывала коротко иногда. Нечто жуткое было в этой покорности, даже безжизненности – словно девушка не воспринимала более происходившее с ней и вокруг неё. - Слушай…Она там, часом, не… того? – Макнейр выразительно покрутил пальцем у виска. Долохов хмыкнул. - Ты знаешь… Она либо ненормальная… Либо святая. - Или и то, и другое, - подытожил младший Лестрейндж. – Что было ясно с самого начала…
Оставшись одна, Луна прислонялась к холодной шершавой стене – и тихим, дрожащим голосом пела себе колыбельные. Иногда она принималась разговаривать сама с собой, вполне разумно и связно, и тонкой рукой, покрытой ссадинами и грязью, ласкала в воздухе воображаемых зверей. - Не всё потеряно, правда, Флаффи? Не огорчайся, мой пушистый, сейчас трудно, а дальше будет светло… Обязательно будет светло… Где-то далеко-далеко был и Хогвартс, и дом, и журнал «Придира» - но вместе с тем Луна чувствовала в себе всё это. Воспоминания были для неё реальнее зла, творившегося вокруг, и не было в светлом сознании некой черты, отделявшей настоящее от картин памяти. Открытое и чистое сознание держало девушку, питало её, давало ей силы. А тело… Что тело? Сейчас – только грязная тряпка, измученное тело, болью откликающееся на простые движения. Разве есть смысл думать о нём? Там, в памяти, - залитые солнцем луга, и Большой Зал Хогвартса в первый раз, и друзья, закладывающие на мётлах лихие виражи над квиддичным полем… Там – запах осенней листвы и свежеотглаженной наволочки, там – тыквенный сок и сливочное пиво, и, пока помнишь их вкус, можешь пить даже затхлую воду: не нужно трансфигурации, достаточно просто представить. Нелегко стерпеть издевательства тюремщиков – но возможно. Память осталась – она спасает, и сияет внутри ясная звёздочка даже в самой непроглядной ночи…
Волдеморт не выдержал первым: спустился в подвал, закрыл дверь за собой, оставив сопровождающих снаружи. - Ты меня слышишь? - Да, - ответила девочка, глядя мимо. - И… понимаешь? - Нет. - Чего ты пытаешься добиться? - Я баюкаю твою душу. Она – как маленький цветочек, без ласки и любви – зачахнет, а если согреть – пустит корни… - Что ты за бред несёшь?! Луна рассеянно улыбалась. Ни спутанные грязные волосы, ни припухшие от частых слёз и бессонницы веки не лишили девушку лёгкого очарования. Волдеморт возвышался над ней и понимал, что не знает, что делать дальше. - Чего ты хочешь? – спросил он наконец. - Разбудить тебя, - кротко потупила ясный взор эта светлая фея. - Даже после всего, что с тобой сделали? Она не смогла ответить – только кивнула. Долгая, тягучая пауза повисла между ними. В конце концов Волдеморт наклонил голову: - Ты понимаешь, что ты убьёшь меня этим? - Нет! Нет… - Луна поднялась, прильнула к нему, принялась гладить по спине, словно мать – повзрослевшего сына. – Не бойся. Это не смерть… Это и будет настоящая жизнь… Её голос окончательно сорвался на шёпот. Волдеморт чувствовал, как девочку колотит крупная дрожь. - Уведи меня отсюда… Пожалуйста… - всхлипнула Луна. Волдеморт так и не понял, что заставило его подчиниться.
- Ты можешь уйти. - Да. Теперь я думаю, что могу. - Так уходи. - Конечно. - Ты идёшь? Луна беззаботно рассмеялась. - Ты так не хочешь видеть меня рядом с собой? - Интересно, почему я позволяю тебе разговаривать со мной в таком тоне?.. Они лежали всё на той же большой кровати, обнявшись почти целомудренно, и Луна прижималась горячей щекой к холодной серой груди. Длинные когтистые пальцы Волдеморта уже привычно теребили светлую копну волос, бессознательно спутывая и распутывая мягкие пряди. - Спасибо тебе, - жарко шепнула Луна. - За что это вдруг? - За Джинни. За её свободу. - Ты думаешь, я сделал это ради тебя? Она мне просто не нужна больше. - А как же… - Девушка запнулась, - как же «живая приманка»? - Поттер не дурак, чтобы снова попасть в старую ловушку. Я придумаю что-нибудь другое. Молчание стало неловким. Луна вдруг подумала, что ей очень не хватает тиканья больших каминных часов. - Ты знаешь… Беллатрикс завидует мне. - Знаю. - Тогда почему ты не спишь с ней? - Я думал, ты уже большая девочка, чтобы задавать такие вопросы, - Тёмный Лорд едва сдержал смех. Луна вздохнула. - Она любит тебя… По-своему. - Ну и что? Из-за этого я ей что-нибудь должен?! - Конечно, нет… - Луна задумчиво провела пальцем по впалой щеке волшебника. – Ты же знаешь – любовью нельзя торговать, нельзя мерить её ни днями, ни галеонами… Она любит тебя. А ты её… Луна запнулась - Ну же? – приподнялся на локте Волдеморт. – Договаривай! - Ты любишь её как-то по-другому. По-своему. Ты ведь любуешься ей, верно? - Иногда, - задумчиво произнёс Волдеморт. Они снова замолчали, но тишина меж ними была на этот раз пульсирующей и почти живой. - Ты веришь в морщерогих кизляков? – спросила вдруг Луна с по-детски непосредственной улыбкой. - Я верю в силу, - отозвался Тёмный Лорд. – Повелевая магической силой, можно сотворить всё, что угодно… - Кроме любви… - Наверное. Тебе виднее. Он потянулся к девушке, снова почувствовал, как вздрагивает и покрывается мурашками её нежное тело под холодной шершавой ладонью. - Тебе не противны мои прикосновения? - Ты каждый раз это спрашиваешь! – в отчаянии прошептала Луна. – Нет. Конечно же, нет.
Она была такой тёплой, живой и настоящей, что даже дотронуться до неё иногда казалось святотатством. Волдеморт вздрогнул, прогоняя непривычные мысли. - И всё-таки, кто ты? Свет? - Я Луна Лавгуд, - сказала она тем невинным тоном, каким первокурсники знакомятся с первым соседом по парте. Он отстранился и сел на постели, подтянув к подбородку некрасивые, костлявые колени. Луна повторила его движение, прикрывшись тонким одеялом, и они замерли, словно отражения друг друга в зеркале Еиналеж. - Ты ведь продолжишь свою войну, да? – обречённо сказала Луна. - Твой друг Поттер тоже, не так ли? – иронично скривил губы Волдеморт. - Но наша встреча ведь была не зря… - Я не хочу лгать тебе. - Или – себе?..
Волдеморт встал и надел мантию – таким уютным и домашним движением, что у Луны навернулись слёзы на глаза. - Тебе пора уходить. Всему должна быть своя мера. - Да. - Скажи… Если мы встретимся в бою – ты подаришь мне два сладко-горьких слова? - Ты же знаешь… Я никогда не использую Непростительных Заклятий. - А как же тот Круциатус? Они оба засмеялись. Луна, всё ещё кутаясь в шёлковое одеяло, прижалась к высокой мертвенно-серой фигуре. - Мы оба знаем, что это был спектакль. - Да. Мы знаем.
И вдруг – тот, кого называли Тёмным Лордом, или вовсе шарахались от его имени, встал на колени перед девочкой: - Если мы встретимся в бою, - прошипел он, почти касаясь губами её носа, - то я тебе обещаю быструю и лёгкую смерть. - Я знаю, - улыбнулась Луна. - Спасибо.
Никто не остановил девушку в мрачных коридорах Малфой-мэнора. Её лёгкие шаги и шелест серебристого платья ещё долго отражались в тяжёлых мраморных стенах.
Ристе!!! Супер-супер-супер! Какаааааааааая Луна... Что касается вычитки - ну, с запятыми чегой-то там и правда есть, но мне как-то абсолютно пофег. Чесслово - читаешь и об этом не думаешь, взгляд ни за что не цепляется.) Только если специально выискивать)
О! Спасибо огромное :) Ты даже зарегистрировалась по этому поводу? Я польщена до глубины души :) Спасибо :) Для таких читателей готова писать ещё много-премного :)
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 23
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
