ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 01.10.07 16:12. Заголовок: "Жизнь после седьмого канона": "Сон и явь", миди, джен, Дом Блэков, Джиневра
Название: "Сон и явь". Автор: Дайлис Джин Бета: rakugan Жанр: миlи. Герои: Дом Блэков, Джиневра Поттер. Категория: джен. Рейтинг: G Дисклеймер: Все права принадлежат Дж.К. Роулинг. Примечания: Фик написан на фест «Жизнь после седьмого канона», посвященный д/р АБ.
Запыленные серые окна. Так, что даже если зажгут свечу — снаружи не видно. Заржавевший молоточек у двери. Затянутые паутиной портьеры. И — как апофеоз — запах гнили из заброшенного подвала. Людям хорошо. Как бы жизнь их ни потрепала — все равно найдется кто-нибудь, чтобы скрыть от окружающих то, во что она их превратила. Их останки предадут земле, сожгут… или просто забудут. А если найдут — похоронят, что осталось. У домов не так. Тела у них крепче, чем у любого человека. А души хрупкие. Иногда достаточно поменять обои — и дом станет совсем другим. Приветливым или мрачным, веселым или меланхоличным, модерновым или до предела консервативным. Начнет жизнь с чистого листа, забыв о том, что существует память. Во времена юности Особняк и подумать не мог, что когда-нибудь станет завидовать этим… простолюдинам. Он всегда был Блэком. И этим гордился.
Во времена юности казалось, что ему повезло. Он был не просто Блэком — он был Блэком на Гриммо, домом древнейшего рода. А потом — домом предков. Он родился так давно, что уже и сам толком не помнил, когда именно это было. Камень, камень, снова камень, немного дерева, стекло… он был словно младенец, для которого собственная рука, поднесенная к глазам, заслоняет весь остальной мир. И не понятно, что делать с этим. Чужим. Оно не слушается. А жить Особняк стал, когда вошли Хозяева. Бледный русоволосый джентльмен и смешливая белокурая леди. И их ребенок. Почему-то черноволосый. — Мы теперь будем здесь жить? — спросил мальчик, уцепившись за перила и повиснув на них вниз головой. — Мне здесь больше нравится, чем во дворце! А когда приедут папа с мамой? — Они будут тебя навещать, — на устах леди тут же погасла улыбка. — Очень-очень часто. — Почему? Я хочу к маме! — Мама занята. А сейчас мы посмотрим сад, хорошо? — Я — хочу — к маме! — Пойдем, милый, — заворковала леди, чуть ли не силой отрывая мальчика от перил.
Родители появились много позже — когда ребенок уже стал юношей и степенно спускался по лестнице, вместо того, чтобы лихо скатиться по перилам или вовсе спрыгнуть, откуда придется. За ним вообще нужен был глаз да глаз — долг Дома состоял прежде всего в том, чтобы беречь обитателей. Открывать некстати захлопнувшиеся дверцы шкафа и тем более подвала, или гасить тлеющие угли, выпрыгнувшие из камина, изогнув под немыслимым для дерева углом половицы. Много позже Блэк-на-Гриммо узнал, что у большинства зданий жизнь вовсе не такая беспокойная… зато очень скучная. Много позже — когда перила уже были отполированы до блеска поколениями мальчишек, не желающих спускаться, как положено. Когда в подвалах вместо пленников поселились связки колбас, овощи и редкие вина. Зато у этих зданий вообще не было имени. А свежая краска лишала их кусочка жизни.
А тогда — так давно, что уж и не сосчитать прожитых с той поры лет, — черноволосый бледный мужчина водрузил над входной дверью, снаружи, странную картинку. И сказал своему сыну, которого вырастил дом: — Корни нашей семьи скрываются в такой толще веков, что и сказать нельзя. Но ты станешь главою нового рода. Мы имеем право на корону — но взамен взяли лишь это. Герб рода Блэков. Носи его, как удобно, — но помни, что мы достойны большего. И черноволосый воспитанник Особняка горделиво улыбнулся, глядя на двух собак, держащих передними лапами щит.
Позднее появился гобелен в гостиной — его венчали имена «Его высочество Эдуард Черный» и «принцесса Джоанна Прекрасная». Тогда Особняк окончательно уверился, что он — необыкновенный. Он мог утереть нос любому замку. Любой крепости. Всем и сразу, каждому по отдельности. Любимыми цветами Матери Первого Воспитанника были зеленый и серебристый — и никто не дерзнул изменить родовой традиции. Тогда, на заре существования Блэка-на-Гриммо, не было ни тяжелых портьер, ни четвертого этажа, ни чердака, ни даже портретов. Все стены сплошняком увивал плющ — и это было несказанно приятно. Джоанна Прекрасная вообще была необыкновенной женщиной. Она не забывала похвалить Особняк за вовремя подхваченного и спасенного ребенка (девочки были на редкость буйными, куда там старшему брату! ни минуты покоя!), за предотвращенный пожар, за обновленную шелковую обивку, за вымытые полы… Даже за огонь в очаге. Казалось бы — что за труд! лишь сказать спасибо и на мгновение прижать ладонь к стене. Но ее наследницы об этом даже не задумывались. А Особняк был гордым и избалованным — поэтому очень скоро внутри начали шастать домовые эльфы. Отвратительные, навязчивые существа… Но они взяли на себя часть повседневной работы, и уже не приходилось заботиться о всяких пустяках. Тогда Блэк-на-Гриммо радовался. Глупец!!!
Он был счастливцем. Лишь понаслышке знал о страхе, который преследует каждого из нищих собратьев: что хозяева продадут. Что в какой-то миг они примутся носиться по комнатам, заглядывая в каждый уголок, выгребая всякие мелочи. Памятные или просто дорогие. Сдирать со стен рукоделие, опустошать кладовку… Даже оставленная мебель не гарантирует, что следом не придет огонь. Огонь, который убьет и камень. Потому что Дом без памяти — не дом. Если повезет — придут новые люди. Тогда дом оживет и будет жить дальше, пусть и не так, как привык Если нет… что ж. Такова жизнь. Ты станешь частью новой постройки. И обретешь забвение.
Сейчас Блэк-на-Гриммо, пожалуй, согласился бы и на это. Он умер в 1979 году. И если кому-то надо увидеть смерть воочию — достаточно придти сюда и посмотреть на гобелен. Хозяйка и Эльф постарели сразу — и вместе. Особняк был слишком дряхл, чтобы поддерживать порядок. Но нынешней хозяйке это было просто не нужно. Она вся была — не здесь. В странном мире, который уже ушел, в мире, где не было паутины и пыли, где с чердака сквозь безупречно прозрачный потолок были видны звезды, а в Главном Подвале уютно булькало очередное зелье. В мире со множеством голосов (а тогда казалось, что лучше б они замолчали, спать хочется!). В мире, где очередной особо-смелый-и-нетерпеливый-наследник Рода вообще не знал, что такое лестницы — потому что можно прыгнуть вниз, и ничего не случится… В мире, которого больше не было и быть не могло. С этой старухой, которая каждый вечер с упорством, достойным лучшего применения, обходила дом и зажигала в нем все свечи. До единой. Игнорируя газовые лампы. Особняк и сам был не в восторге от них, но привык. Быстро. Так действительно было светлей. Давным-давно он еще мог позволить себе капризы. Подсунуть нежданному гостю боггарта в спальню, недожарить или пережарить жаркое, регулируя огонь в очаге, сделать воду для умывания совсем ледяной, даже если снаружи жаркое лето, разбить гадкие лампы (пока Финеас Найджелус не возопил, что если кому-то что-то не нравится, он готов построить новое здание, которое уж точно не будет подвержено предрассудкам!). Сейчас — уже нет. Как это тяжко — быть зависимым от чужого желания или не-желания. Как это тяжко — после стольких лет правления вдруг стать… слугой.
Вальбурга — та самая старуха, которая не давала ему спать, зажигая дурацкие свечи, — умерла наконец. И Блэк-на-Гриммо был счастлив, пока не понял, что остался совсем один. Совсем. Никто не придет. Никогда. Только портреты да эльф, сошедший с ума. Скрипящие половицы, изъеденные молью ткани… Временами треск и шорох. Или грохот, если обрушилась штукатурка с потолка.
Навести порядок не было ни сил, ни желания. И некому было попросить, согрев ладонью камень. Прикосновение, дававшее силы, много превышающие затраченное на поддержание порядка… Джоанна Прекрасная давно мертва. Его мечта, его идеал, его Хозяйка, ради которой было не жалко делать даже то, чем обычно брезгуют величественные замки. Слуги все равно лучше не смогут…
Последний-из-Блэков был похож на Джоанну Прекрасную до дрожи. Дряхлеющий Особняк, ошалевший от одиночества, был готов сделать все, чтобы хозяин остался. Но силы… силы ушли. Или все дело в привычке?! Блэк-на-Гриммо знал — знал! — чего хочет новый-старый хозяин. «Не быть здесь». Особняк помнил это лицо — юное, красивое, мрачное. Всегда мрачное. Неудивительно — разве Джоанна Прекрасная одобрила бы то, во что превратился ее дом? Зелень плесени вместо зелени цветов. Тяжелые портьеры вместо открытых всем ветрам окон. Троллья нога в прихожей, отрубленные головы… и пыль. Чертова пыль. Блэк-на-Гриммо был готов измениться. Совсем. Пусть будет красное вместо зеленого и золото вместо серебра. Пускай не будет портрета Вальбурги, зато трещит огонь во всех каминах.
Не хватило сил. Все, на что он оказался способен, — паутина. Затянуть гобелен — совершенно, чтобы даже видно не было, что это такое. А еще повесить портьеры перед портретом отвратительной старухи, в которую превратилась Хозяйка. Она так и гнила бы здесь, если бы не Эльф. Он позвал Нарциссу Блэк, теперь Малфой, и та забрала тело. Но Последний-из-Блэков явился не один. И старательно созданную паутину безжалостно содрали. А дом — в тот момент — даже не думал, что надо сделать больше. Заснул. Старый дурак! Пока не стало слишком поздно. Сириус, Последний-из-Блэков, не вернулся из Отдела Тайн.
Он завещал престарелый дом своему крестнику. Что ж, спасибо и на этом. Теперь дом — Особняк! Блэк-на-Гриммо! — был готов на все, лишь бы угодить новому хозяину. Он ластился к этому безродному щенку, как будто сам был дворняжкой. Это было унизительно. Неправильно. Но он так устал от одиночества… Он подсовывал мальчишке письма, которых здесь и быть не могло. Потому что Старший, наследник, когда-то ушел, не оглядываясь. Одно-единственное письмо. Неважно. Последний Хозяин все равно ушел безвозвратно. В мир, где никому не нужен старый заброшенный дом.
Гарри Поттер побывал здесь после войны. Один-единственный раз. Дом старался. По мере сил — потому что Эльфа уже не было, и некому было стирать вездесущую пыль. Он уже привык, что никто не замечает его усилий ПОНРАВИТЬСЯ. Кому угодно. Только бы не оставаться один на один с собственной дряхлостью. Хоть бы заметили… что-то. Но Гарри только сказал, повернув голову в сторону от входной двери. — Пусть это будет памятником Регулусу Блэку и его старшему брату. Моему безответственному крестному. Сириусу. — Но Гарри… — пролепетала рыжеволосая женщина. — Ты же не думаешь… — Именно так я и думаю. И внезапно — стоном. — Я хочу жить, понимаешь? А они смогли только умереть. Оба. И Регулус, и… и… и… Он сглатывает, прогоняя ненужное видение — Дамблдор на Башне, Снейп в объятиях змеи… И оба… этих… Р.А.Б., Регулус, ловец Слизерина, утащенный инфери. Героический Регулус… И рядом с ним — бесполезное уже лицо. Вечная и бесполезная жертва. — Нашего второго сына мы назовем Альбус-Северус. — Что? — То, что слышала. — А как же Сириус? — Он… — с усилием. — Он бросил меня. Тогда, когда был нужен. Но я и сам справился. — Гарри, он же умер… — А мне ПЛЕВАТЬ! Понимаешь? Плевать!!! Он — меня — бросил! Он мог беречь себя, мог остаться дома, мог стать призраком… А теперь он мне не нужен. У меня замечательная жена, у меня друзья, у меня дети… Пойдем отсюда. Пойдем. Замечательное имя — Альбус-Северус. Не то, что этот… — Гарри! — …предатель. — Гарри!!! — Он меня предал. Разве нет?! Я так звал, я надеялся… Пойдем домой. Мне ничего не нужно. От этого дома и от этих Блэков.
И это было все. Остается лишь ветшающая плоть. Дряхлеющий камень, на котором холодными каплями выступает прошлое. Сириус Блэк. Регулус Блэк. Оба ушли в никуда. Да простит их Моргана-прародительница. Я сделал все, что мог. А сейчас…
Запыленные серые окна. Так, что даже если зажгут свечу — снаружи не видно. Заржавевший молоточек у двери. Затянутые паутиной портьеры. И — как апофеоз — запах гнили из заброшенного подвала. Жаль, что люди умирают куда быстрее, чем дома.
Старость — не радость. Справедливая поговорка. Снятся какие-то странные, глупые, невероятные сны. А в реальности… резкий звук в прихожей. Слишком резкий — для обрушившейся штукатурки или балки. И дом, встрепенувшись, начинает спешно наводить порядок. Благо, есть эльфы. Домашние эльфы, помогающие справиться с вездесущей пылью. Гарри Поттер, победитель Сами-Знаете-Кого, был готов покинуть дом. Но внезапно остановился. «Подожди. Я заберу фотографию из комнаты крестного…» Джиневра Поттер была умной девочкой и молча принялась за уборку. Пока Гарри отсутствовал, она успела расчистить холл и три раза поругаться с портретом Мадам Блэк.
Девятнадцать лет спустя
За эти годы столько всего случилось… Гарри казался ей прежним — смешной худой мальчишка в круглых очках. Но все остальное… Жизнь прорвалась сквозь смерть, как очень упорный сорняк, прогрызающий даже камень. Тэдди Люпин из имени превратился в годовалого малыша, бодро топчущего дорожки. Потом — просто в малыша… потом… а что потом? А дальше были свадьбы — снова и снова. Первыми поженились Гермиона и Рон. На Мартинике. Пригласили Гарри с Джинни, Молли и Артура, мистера и миссис Грейнджер… и все. Больше гостей не было. Месяца не прошло с того момента, как тело Сами-Знаете-Кого опустили в безымянную могилу… Вторыми были Гарри и Джиневра. Это было куда серьезнее — и они честно вытерпели репортеров, задающих на редкость глупые вопросы. Победитель Волдеморта. Как же. И даже женится — а должен был, видимо, умереть от потрясения. Или хотя бы всласть пострадать. Желательно на публику, с драматическими жестами… Но Гарри наплевал на все и вся. Женился, хотя и года не прошло со знаменательной победы. Между экзаменами, потому что не успел сдать ТРИТОНы. Это была на редкость забавная церемония. «Да, да, да…», и все. Ни свадебного платья, ни букета, ни вечеринки. Все равно. Джинни Уизли стала Джиневрой Поттер. И это было правильно. Сообщение о рождении Виктуар застало их в самом конце церемонии. Билл и Флер, ненавистная Флер… Обожаемая невестка. Больше нет сил ненавидеть.
Знаменитая гриффиндорская Тройка, пользуясь случаем, спешно модифицировала аврорат. Гермиона бесконечно твердила о презумпции невиновности. Гарри и ее собственный брат, Рон (при активной поддержке Перси), реформировали все, что попадалось под руку. Под руку попались даже Малфои. Ее муж отмахнулся от всех обвинений. Просто подписал очередной документ. А Джиневре — ночью — все еще снился Том. Том Риддл. Вежливый и беспощадный дневник. И потрясение от мысли, что она — именно она! — убийца. Передушила всех петухов. А он был такой ласковый… такой понимающий… ее Томми. Убийца. Величайший из Темных. Уничтоживший собственную душу. Тот-Кого-Не-Надо-Называть. До сих пор.
Первого сына назвали Джеймсом Гарри. Еще бы. Второй… с ним было сложнее. Сириус Регулус, в честь двух братьев, которые когда-то жили в этом доме. Но малыша угораздило появиться на свет в январе, и Гарри снова изменил решение. Вместо Сириуса Регулуса на площади Гриммо все-таки поселился Альбус Северус. Джеймс испытывал к новоявленной «кукле» такую неприязнь, что Джиневре было смешно. Она понимала, конечно же, что тени прошлого тут вовсе не при чем, что Джеймс просто ревнует — откровенно и по-детски… Но смеяться все равно хотелось. Гарри был волен считать Снейпа хоть храбрейшим из людей, хоть образцом для подражания, хоть Богом на земле. Как умная женщина, Джиневра не собиралась с ним спорить, но и мнения своего не скрывала. Она-то помнила только и исключительно язвительного профессора зельеварения, который бывал несправедлив, слишком резок и за короткий год директорства в Хогвартсе успел надоесть даже слизеринцам и их доброжелательному декану. Тому самому, который когда-то первым заметил, что мелкая рыжая Джинни Уизли чего-то стоит сама по себе, а не в компании с братьями и не рядом с Мальчиком-который-выжил. К счастью, характером Эл больше напоминал Фреда и Джорджа. Теперь их стало до боли легко различать… Ну, и незабвенного директора, само собой разумеется. По крайней мере, иногда его улыбка казалась подозрительно знакомой… Настолько, что когда ему в шесть лет пришло в голову одеться Санта-Клаусом, Джиневра весьма жестоко разразилась громовым хохотом и поспешно выскочила из гостиной, чтобы Эл совсем уж не разобиделся. Как выяснилось, ему очень пошла ватная борода. Потом родилась Лили, потом Джиневра долго не могла забеременеть, и Гарри, помрачнев, увешал фотографиями Сириуса и Регулуса весь рабочий кабинет. А Перси как-то обмолвился, что главу аврората часто видят в Отделе Тайн, рядом со старым артефактом, который теперь был надежно защищен заклятиями. От расспросов Гарри решительно, хотя и мягко, уклонился. А по Министерству поползли слухи, что Невыразимые развернули какое-то полномасштабное исследование, приостановив или даже прикрыв все другие проекты. Кингсли выступал с опровержениями каждую неделю, начальник Отдела Тайн отмалчивался и загадочно улыбался в объектив… А Гарри делал вид, что ничего не происходит, и куда более энергично, чем обычно, ругал на все корки бюрократию и заодно — нынешнюю молодежь, которая просто не способна к систематическому труду. Джинни в такие моменты с трудом сдерживала улыбку — можно подумать, талантливая молодежь пожелает копаться в бумагах вместо Настоящего Дела! Сам Гарри, между прочим, и в тридцать не хотел, и в сорок не захочет! А потом ее врач — по совместительству младший брат Колина Криви — объявил, что нужно снова ждать прибавления семейства. И на этот раз Гарри решительно сказал: — Все. Никаких экспериментов. Назовем Сириус Регулус. — А если родится девочка? — лукаво спросила миссис Поттер. — Этуаль! — рявкнул Гарри. Потом снял очки, протер их рукавом и добавил: — А вообще у Гермионы спрошу. Может, в какой-нибудь стране эта чертова звезда — женского рода!
Джинни плохо помнила Сириуса Блэка. Да и видела его всего-ничего. Одно лето да рождественские каникулы… Тогда она была слишком занята Гарри. Уже решила для себя — все, хватит! — и все равно пялилась исподтишка, замечала каждое движение, каждую гримасу. Так получалось. От того, что ты называешь любовь блажью, она не проходит… Рано состарившийся, с морщинами и странно-черной длинной гривой – куда там Биллу с его прической! Хозяин дома, в котором теперь поселились Поттеры. Кричер до сих пор, кажется, его ненавидел. А вот Гарри… Джиневра знала, что для Гарри этот призрак был, видимо, самой страшной потерей. Потому что ее муж регулярно бывал на могиле родителей, мог часами рассказывать Тэдди, какими замечательными людьми были его отец и мать, а Элу — о тех, в честь кого он назван. Но отношение к Сириусу, покойному крестному, напоминало маятник. Вжжжжих — любовь. Вжжжжжих — ненависть. К тому времени, как они впервые решились придти в этот дом — семейной парой, — Джиневра уже научилась не упоминать имени и не задавать вопросов. Потому что в ответ Гарри либо злился, либо молчал, и даже Рон с Гермионой, оставшиеся для Героя Поттера лучшими друзьями, спешно меняли тему. Он избегал говорить о крестном. А если говорил — то только в связи с родителями или Тэдди. «Он был лучшим другом моего отца». «Я надеюсь, что буду лучшим крестным, чем Сириус». Эту фразу он произнес на крестинах Тэдди Люпина — и Джиневра успела поймать негодующий взгляд Андромеды Тонкс. Но та ничего не сказала. Лишь позже, когда они пили чай на кухне, пока мылась посуда, произнесла — будто в никуда: — Кузену часто не везло с друзьями. И лицо у вдовы, заменившей Тэдди мать, в это мгновение было такое, что Джиневра просто не решилась открыть рот. Так же, как тогда, когда мама начинала вспоминать Фреда и причитать, что была к нему несправедлива. Как тогда, когда миссис Поттер видела в кабинете семейного врача фото улыбающегогся Колина Криви. Или фото смеющихся Фрэнка и Алисы в кабинете профессора Лонгботтома, нынешнего декана Гриффиндора. Как тогда, когда Кричер, оставшись, как он думал, в одиночестве, громко оплакивал Регулуса Блэка. И Джиневра — хозяйка дома — замирала на пороге каморки старого эльфа, не решаясь войти. Легче было сделать все самой или дать задание эльфине, поселившейся в доме.
*** О них писали книги. Даже Рита Скитер — вскоре после победы — разразилась слюнявой биографией «Гриффиндорское трио — любовь и война». Гарри даже не стал читать. Зато прочитала Гермиона — и если бы не благотворное влияние семейства Уизли, магическое сообщество месяцев шесть наслаждалось бы шоу под названием «Волшебная Британия против Риты Скитер: заткнись, дура!» Когда Рон произнес эту фразу, Гермиона дулась полдня — а потом нехотя признала, что муж, пожалуй, абсолютно прав. Незачем тратить время на Прытко Пишущую блондинку, которая всего лишь удовлетворяла спрос, предлагая всяким придуркам, из-за которых Волдеморт пришел к власти, вкусные лживые пирожки и тортики из слов и фотографий. Рита все же нарвалась на судебное разбирательство полгода спустя — ее угораздило разродиться тоненькой книжечкой под названием «Потомственный друид в роли крестного отца величайшего героя современности». И тут Джиневра поняла, что истинное отношение Гарри к Сириусу Блэку далеко от понятия «Мой безответственный крестный». Гарри, только что сменивший Кингсли на посту главы аврората, пошел в такой разнос, что Джиневре стало просто страшно. Тираж книжонки был конфискован и сожжен. Хозяина издательства приговорили к огромному штрафу (он пошел бы по миру, если бы не Джордж, купивший типографию по цене, в два раза превышающей рыночную). Скитер едва избежала заключения в Азкабане за незарегистрированную анимагию и клевету. Зато ей пришлось сменить профессию — и тут уж не возражал никто, даже справедливая Гермиона, которую прочили в председатели Визенгамота (не приходилось сомневаться, что лет через десять она займет этот пост). Едва успел эмигрировать бедный Мандангус Флетчер, который, как выяснилось, разворовал не только наследие Блэков, но и семейный архив — Рита, не скупясь, выложила кругленькую сумму за тяжелые альбомы колдографий, конфискованных во время обыска и вернувшихся в Дом на Гриммо. В те дни Джиневра просто не узнавала мужа. Тот был готов взорваться от любой мелочи, со злости разгадал, наконец, секрет заклятия Вечного приклеивания и отправил в каморку Кричера портрет госпожи Блэк… Даже Джейми не попадался отцу на глаза. Извержение вулкана закончилось так же неожиданно, как и началось. Просто в один прекрасный субботний вечер Джиневра и Джеймс, вернувшись с прогулки, обнаружили отца семейства, задумчиво смотревшего на новую огромную фотографию, красовавшуюся в гостиной. «Разыскивается… крайне опасен… просьба сообщить… вознаграждение гарантируется». Гарри обернулся и сказал, машинально поправляя очки: — Я вел себя, как идиот. Прости. Иди сюда, Джейми… Джеймс живо забрался к отцу на колени. — Я знаю, что это не самое лучшее фото… Завтра я его заберу на работу. Чтобы помнить о справедливости. И о том, как легко стать преступно неправым, даже если ты уверен в своей правоте… — А кто это? — живо спросил Джейми, устраиваясь поудобнее. — Сириус. Сириус Блэк, — ответил Гарри. — Мой крестный отец. Я его почти не знал… из-за того, что тогдашний глава аврората был уверен, что прав. Джейми вряд ли понял, о чем идет речь. Зато поняла Джиневра. — Я нашел отчеты о том, как его допрашивали, — сказал Гарри бесцветно. — Воспоминания. Она не стала задавать лишних вопросов. Сириус Блэк. Запретная зона. Для нее.
Сириус Регулус родился недоношенным. Слабеньким. Ей было даже страшно брать его на руки. Джинни чувствовала себя виноватой. Что она сделала не так? Почему старшие появились в срок, почему они были толстыми и здоровыми — а этот ребенок почти невесомым и молчаливым? Врачи улыбались ей — неискренне. И бесконечно шептались за спиной. А Гарри… Гарри взял отпуск. Впервые. И бесконечно ходил по палате, держа сына на руках. Только так тот переставал плакать и задыхаться. Если бы ей сказали, что это вот существо станет сущим бедствием — она бы не поверила. Он такой слабосильный… главное, чтобы выжил… Первый год Сириус Регулус болел всем, чем можно. Бесконечно. А потом началось. Он не пошел — побежал. Сначала на четвереньках, потом спотыкаясь и падая… потом просто — бежал. Капризничал, кричал, вопил, дрался. С Лили, жаждущей поиграть с живой куклой, и с Элом. Альбусу Северусу было уже пять, и он отчаянно ревновал родителей к младшему брату. А вот семилетний Джеймс отнесся к Сириусу с явным интересом — и завоевал его маленькое сердце, которое, наконец, стало биться ровно и смело. Так, что мистер Криви после очередного осмотра откровенно сказал: — Кажется, мои услуги уже не требуются. Прекрасный, энергичный, абсолютно здоровый ребенок. Это укрепляющее зелье просто невероятно эффективно… Младшего баловали все. По мере возможностей. И усилий Джиневры не хватало для того, чтобы противостоять такому, с позволения сказать, воспитанию. Тем более что и сама она была не без греха… Вот и на этот раз Сириус Поттер начал с того, что с разбегу налетел на троллеву ногу, оставленную в доме на память о прошлом, и свалил ее с таким грохотом, что стены содрогнулись. — Сириус! — закричала Джиневра, безнадежно наблюдая, как ее дети — воспитанные, между прочим, дети! — устроили кучу-малу в прихожей, хохоча во все горло. Первым споткнулся Джеймс, не успевший поймать брата, сверху на них свалилась Лили, а увенчал живописную композицию Альбус Северус со сбившимся набок серебристо-зеленым галстуком Слизерина. — О. Дети дома, — безмятежно констатировал Гарри, свесившись с четвертого этажа. Там расположился его рабочий кабинет номер два. — Жертв и разрушений нет? — Почти, — безнадежно сказала Джинни Поттер, урожденная Уизли. Братья Блэки в форменных галстуках Хогвартса безмятежно взирали на беспорядок с огромной колдографии, которая заменила злоречивый портрет Мадам. Колдографию выбрал Джеймс. Именно эту. После того, как Альбус Северус попал в Слизерин. И Джиневра Поттер старалась не замечать, какая именно фотография красуется нынче на самом видном месте в кабинете у мужа. Странного вида сооружение с истлевшими занавесками. Старинная Арка, запертая в Отделе Тайн.
Дом описан невероятно. Это просто чудо, я за людей так не переживала, как за этот дом! Хорошо, что они его не бросили. Очень хороша Джинни, повезло этому герою бестолковому. Замечательный рассказ, только очень хочется продолжения.
От того, что ты называешь любовь блажью, она не проходит…
Вот это очень понравилось - метко :-) Рада за дом :-) Только, знаешь, у меня из эпилога совсем не сложилось впечатление, что Эл похож на близнецов... Скорее уж Джеймс на них может быть похож. Да, а в каноне, кстати, Гарри таки не называл Сириуса безответственным крестным. reckless - отчаянный, безрассудный, все-таки не безотвественный.
rakugan Да, наверное, ты права. Просто мне кажется, что, если бы у него был фредо-джорджевский характер, он бы скорее эти нервы, неуверенность и тревогу прятал бы за напускной бравадой, просто более шумно и вызывающе, чем обычно, вел бы себя. А Альбус кажется таким... более лиричным и уязвимым :-)
Рада, что Гарри решил поселиться в доме, очень его жалко было. Настолько хорошо описаны все переживания и размышления дома, его страхи и потери, что просто хочется чтобы для него все закончилось хорошо и радуешься тому, что автор не дал сбыться сну, где дом видит себя заброшенным и одиноким.
"Просто мне кажется, что, если бы у него был фредо-джорджевский характер, он бы скорее эти нервы, неуверенность и тревогу прятал бы за напускной бравадой, просто более шумно и вызывающе, чем обычно, вел бы себя. А Альбус кажется таким... более лиричным и уязвимым :-)"
Честно? Для меня определяющей стала фраза Гарри. "А можно мы с Джеймсом поселимся в одной комнате?" - "Только если мне понадобится взорвать дом". Все сказано предельно ясно, по-моему. Просто Джеймс и Альбус не близняшки, и отношения между ними другие.
Дайлис Джин Хи-хи, ну да, ну да :-) Правда, сколько уже наблюдала за мальчишками - когда он один, он может быть достаточно спокойным и даже застенчивым, а в компании с более активным, который постоянно его подзаводит, тоже начинает буйствовать. Вряд ли, например, Ремуса в одиночку звали бы Мародером :-)) Ну да ладно, спорить не будем - и впрямь маловато информации в эпилоге, чтобы делать далеко идущие выводы о характере Эла :-)
Ой, спасибище. Всё очень правильно. И Дом хорош, и жёнушка Джинни, и дети. И эта Гаррина «вжжжих – любовь, вжжжих – ненависть»… Только заканчивается текст на полуслове - я даже полезла на форум проверять, не сохранила ли недовыложенный фик. А «Невозвращение» - это не продолжение?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 18
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
