|
| |
Пост N: 71
Зарегистрирован: 08.08.06
|
|
Отправлено: 04.08.07 11:39. Заголовок: Re:
Фамилия нам достаётся от предков, но, видимо, так бывает (Хотя и, возможно, достаточно редко) - фамилия убивает. Висит это имя над чьим-нибудь родом, никто и не мыслит о том, Что будет в семье этой "не без урода", и род тот прервётся на нём. Возможно, моё распроклятое "lupus" меня дожидалось как раз. Судьба иль проклятье затягивать любят, смакуя возмездия час... Но всё же я не был ребёнком несчастным: не может несчастным быть тот, Кто не обделён был родительской лаской (кто знает - меня поймёт). И всё, что меня в этой жизни пугало - груз ненависти чужой - Любовь моих близких с лихвой искупала, смиряла с такой судьбой. Но будто взамен всех моих злоключений подарком одарен был я, И мне эту радость ничто не заменит: подарок - мои друзья. Никто не узнает, как весело мчаться в ночи по траве густой, Как волк может тоже от счастья смеяться, хоть смех и похож на вой. Как здорово бегать, вдыхая ветер и беды все прочь гоня... Никто не узнает на целом свете, как счастлив тогда был я! Не думали мы о проблемах и риске – герои тринадцати лет. Когда волшебство так реально и близко - героям преграды нет! Всё было возможно, всё было прекрасно, был каждый - Великий маг. И жизнь нам казалась чудесной сказкой... А как же иначе? Как? Увы, забывал я в такие мгновенья, что мерзкое, тёмное зло, Не слишком считаясь с моим личным мненьем, крепчало во мне и росло. Я думаю часто: не эта ли сила, не эта ли тьма, маня, Мне в спутники жизни искать поручила того, кто похож на меня? И не был тот поиск походом на мили, не нужен был долгий бег: Согласно теории страшных фамилий, я выбрал такую же - Блэк. С чего я вдруг взял то, что полное страсти сияние глаз родных И их надо мною полнейшая власть - влияние той же тьмы? Казалось, нас странности эти роднили... Я думал, что зло рвалось Наружу из наших проклятых фамилий, и чудо, что нам удалось Сдержать эту страшную силу покуда. Но гложет сомнений бред: Что если я больше не в силах буду, и вырвется зло на свет? Но всё забывал я, когда прикасался ко мне он своей рукой. Мой Сириус... Он надо мною смеялся, подшучивал надо мной: "О, маленький Ремус боится буки!.. Не знал я, что друг мой - трус! Нет, мне не знакомы такие муки - я ничего не боюсь! Но повезло тебе: помощь рядом. Я тут узнал как раз - Трусов лечить поцелуями надо... Я так очень многих спас!" Я нервничал, ревность моя разливалась проклятием по крови... Я думал о том, что мне мало досталось от щедрой его любви, Которую он расточал понапрасну, как звёздный его собрат Лил свет свой, далёкий такой и прекрасный, даря его всем подряд... Я плакал от ревности неоднократно, подушке обиды шептал, Но всё же любимого аристократа всегда с нетерпением ждал. Однажды я даже устроил сцену, когда он пришёл опять. Не то, чтобы очень корил за измены, сказал: " Не могу понять: Зачем я тебе, и зачем ночами приходишь ко мне тайком? А то, что случается между нами? Как долго ты помнишь о том? Быть может, я нужен тебе теперь, покуда не согласится С тобою опять разделить постель какая-нибудь девица?! Чьё имя ты шепчешь в горячей ночи? Надеюсь, не буду помехой..." - "О, Ремус, прошу тебя, ну помолчи! - И с радостным лающим смехом Он глупую ревность сцеловывал с губ, твердил, что меня только любит. Тогда понимал я, насколько был глуп: - Мой Луни! Мой Ре-мус Лю-пин". И будто ответом на мой вопрос в минуты горячих объятий На волнах ритмичного небытия он начал тогда повторять: "Я помню тебя - эту ласку и боль - всегда буду помнить, вечно!.." Тогда я поверил, что это любовь, вот так же - бездумно, беспечно. Надолго? Не знаю. Война началась, неся в наши жизни тревогу, И наша не слишком-то долгая связь сходила на нет понемногу... Я помню последний из радостных дней - рождение мальчика Гарри. И Поттеры нас, своих лучших друзей, отметить событье позвали. Дурачились мы, ловко делая вид, что жизнь наша - светлая сказка, Что мир полон света, душа не болит, и всё, как обычно, прекрасно. Да, мы веселились, стремясь возродить былую беспечность детства, Ребёнку беспечность сию подарить, отдать, передать по наследству… Весёлым был Джеймс, и Лили улыбалась, но видели мы: понемногу В зелёных глазах её вдруг появлялась ужасная боль и тревога. "Наш крёстный - мальчишка!" - сказала она. - О, Ремус, мне верить надо, Что ты будешь рядом! И эта война... Ведь ты их не бросишь, правда?.." И я обещал. И дышала война дыханием смрадным за дверью, И в жизни ворваться сумела она, неся нам раздор и потери. Я думал, что миру приходит конец, в пространстве замкнутого круга Тринадцатый год я бродил как мертвец, не веря в предательство друга. Я сам тогда предал, я мог допустить, что Сириус - Сириус мой! - Способен был так хладнокровно убить, не справившись с внутренней тьмой! Его возвращенье - подарок судьбы - расставило всё по местам. Как долго друг друга не видели мы! И встреча - на раны бальзам. Я понял: его уникальное "Блэк" - не ужас фамильного склепа, А добрый, усталый, родной человек, и думать иначе - нелепо. За что мне достался короткий тот рай, известно лишь... Мерлину? Богу? Как будто в желанный неведомый край внезапно нашёл я дорогу ... И больше меня не тревожил вопрос: где кроется тёмная сила? Я плакал от боли. От жизни. Всерьёз. А он мне: "Что было - то было ..." Что было? Был свет от оплывших свечей - неясный, туманный, дрожащий - Стеснительным спутником наших ночей... не сказочных, но настоящих. ОН был настоящим, ОН пахнул весной, ОН не задавал вопросов. Он был, просто был, безраздельно мой, и всё оказалось просто: Так просто сплести наши пальцы в замок, так просто ловить дыханье... Так просто ему отдаваться я мог и все исполнять желанья... Как просто в три слова всю жизнь вместить... А после, от неги томной Быть сонным, но всё ж про себя твердить: "Запомнить, запомнить, запомнить!.. Запомнить: вот Сириус чёрную прядь, смеясь, от лица отводит, Подходит он, чтобы меня обнять. Запомнить: вот так он ходит. Запомнить, запомнить, заплавить в мозги и не забывать об этом! И профиль его, и изящность руки, и сизый дымок сигареты... Всё-всё, даже тяжкую мрачность дома - как некий контрастный фон, Всё-всё, даже запахи виски и рома: ведь всё это - тоже ОН..." Я помню: трещали в камине дрова, дымился горячий чай, Лежит на коленях его голова, и очень уютно молчать. О чём молчал Сириус - точно не знаю, а сам я подумал тогда, Что поздно, лишь только теперь понимаю: он будет ребёнком всегда. И дело совсем не в стенах Азкабана - они ведь отнять не смогли Души его юной, как это ни странно... О, как ты права, Лили! Мальчишка.... Порадовать мог, огорчить, он - ласковый, резкий, разный. Он словно костёр был в холодной ночи: осветит, согреет и... гаснет. Такие, как он, не идут, а летят по жизни - как птицы, как стрелы. Такие спокойно сидеть не хотят, такие кидаются смело И первыми в самый кровавый бой, не зная сомнений, испуга, Такие бездумно рискуют собой, спасая от смерти друга. Им верности, честности не занимать, хоть трудно призвать их к порядку... И вот от таких отрекается мать? И как им живётся? Несладко... Чем мерила мать - "благородство в крови"? Ах, как это подло и скверно! Такие, как Сириус, жаждут любви. Он сам был - любовь, наверно... И смерть его в сердце вонзилась мне, как пуля из серебра. Теперь его вижу я только во сне и в нашем прекрасном вчера. Но старше я стал и, возможно, мудрее: я знаю, что следует жить. И, может быть, даже однажды сумею кого-нибудь полюбить... Ведь Сириус в сердце, а значит - рядом, и смерть мне уже не страшна, И даже луны мне бояться не надо, ведь круглая эта луна - Лишь шарик воздушный, которым играют небесные Гончие Псы, И все наши страхи легко исчезают ... Вот кинуть бы их на весы, Все в мире собрав, а в другую чашу налить смех детей, и пусть, Пусть каждый ребёнок однажды скажет: "Я ничего не боюсь!" Все мы, конечно, - немножко дети. А сколько ещё мне лет Прожить доведётся на этом свете, знать не хочу я. Нет. Долг свой исполню, покуда я в силах кому-то помочь, защитить. Я должен быть рядом. Лили просила. А время придёт уходить - То смело пойду я по лунной дороге, к созвездию Гончих псов. Конечно, я огорчу немногих, кто плакать по мне готов, Но жизнь-то продолжится, и от печали останется светлая грусть. Я знаю. Я помню. Я так скучаю. Я ни-че-го не боюсь.
|